– Имеет смысл ждать? – усомнился Гаро.

– Да. Позавтракаем, соберемся и будем готовы к любому исходу.

В указанное время они всматривались в небо. Рассвело, и шанс упустить в ясном небе искру ракеты возрос. Илия смотрел на шестерых пальеров – молодые рыцари вскинули головы в три разные стороны в ожидании сигнала, а старики сидели на неотесанной скамейке, Гремаль – в своем кресле-каталке. Илия давно не видел настолько старых людей и отвык от их возрастных повадок: причмокивания, тряски, шумных вздохов и внезапного желания чем-то поделиться, но мгновенного забывания, чем именно. В такие моменты они произносили многообещающее «а», тянулись к адресату указательным пальцем, а потом замирали на миг, за который силились вспомнить, но в итоге разочарованно махали рукой. Со стороны деревни взлетела красная ракета, а следом – еще одна точно такая.

– Что означают две ракеты? – не понял Оркелуз.

– Может, что все чересчур плохо, – Тристан сам убоялся озвученной мысли и протер глаза.

– Тогда мы спустим вас в подвал и уйдем как можно скорее, – произнес Илия и взялся за ручку коляски, но морщинистая рука Гремаля легла поверх его.

– Нет, не пойдем мы в подвал, – отказался он. – Написано же, два диверсионных отряда, и с обоими, как видно, не сладили. Они придут в замок, и мы их отвлечем. Помолчите, юноша, мне ваша забота не пригодится, если помрете или, того хуже, попадете в плен. Не дело это.

Опираясь на трость, Юзеф поднялся и похромал к другу.

– Верно говорит, мы остаемся. Мы без вас знаем, что делать. У нас на этот случай все есть. Они тут долго бродить будут и изрядно намучаются. Так-то, понятно? Но и нас мало. Вам надо разделиться. Одни пусть пойдут первыми и уведут по ложному следу.

Четверо ребят окинули друг друга взглядами. Разделение было очевидным и все же печальным. Никто его даже не озвучил. Гаро пошел отвязывать лошадей.

– Мы пойдем через главный тракт, что ведет к деревне. Свернем чуть раньше, чтобы нас заметили. Возьмем своих коней и ваших. Они знают, сколько нас, и поймут, что мы разделились, если недосчитаются следов, – предложил он, подавая поводья Оркелузу.

Согласие не потребовалось выражать. Каждый в этом замке был достаточно умен и готов к событиям, подобным этим, чтобы не устраивать сцен. Объятия, благодарности и выражения надежд заняли меньше времени, чем принято им уделять. Гаро с Оркелузом покинули замок по переброшенным через мост доскам: благо разрушенный участок был коротким, били точечно – бесспорно свои. Тристан подождал, пока они скроются из вида, и бросил: «Я скоро». Он убежал куда-то внутрь замка. Ветераны наущали Илию и куда идти, и как. А Леон сказал: «Вы, главное, во всем полагайтесь на адъютанта. Если совсем будет плохо, смело ему доверьтесь. Пальер все-таки». И словно прознав, что говорили о нем, из бывшего парадного входа выбежал Тристан, чем-то до жути довольный.

– Ты светишься, как люстра в бальной зале. Чем ты нашкодил? – его радость перекинулась и на Илию.

– Да так… Еще одного ветерана разбудил. В помощь, – он сверкнул зубами и подмигнул – большая редкость для его скупых на улыбки губ.

Когда до Илии дошел смысл его слов, он сам засиял и заговорщицки прокомментировал:

– Какой «Восторг»!

– Не то слово!

Но улыбки опали с их лиц, едва они обернулись к седой троице. Ветераны выстроились на той стороне моста в ряд, приложив ладони к козырькам фуражек. Даже сидячий Гремаль, как мог, приосанился. И, отойдя на безопасное расстояние от распутья, где можно было повернуть к деревне, Илия выразил опасения: «Ты смотри, чтобы у стариков сердце не прихватило от твоих сюрпризов. Может, следовало их предупредить?» В ответ Тристан, фыркая, покачал головой. Мол, попробуй убедить прожившего жизнь пальера, что ему сегодня чудеса зреть придется.

– Но, знаешь, я рассказал ей о брате, – после долгого молчания проговорился он, будто робко сообщил секрет.

Илия не сразу угадывал его мысли, когда речь заходила о феях и оживших танках. Но у Тристана были припасены для потаенных тем особые интонации, ласковые и повествовательные. Люди на всем континенте, давно утратившие суеверия и с ними веру, четко разделяли Истину, правду, выдумку и ложь. От неправедного исходило все зло: болезни, ошибки, предательства. А к абсолютной Истине стремились, как к спасению. Однажды, обещали ученые, Истина поможет победить смерть. И многие жертвовали собой, чтобы их потомки однажды перестали умирать. А правда и выдумка были в равной степени полезны и вредны. И где-то между ними ютились слова Тристана. Все, что он творил, на что он решался, что воспевал, было сказочным, ведь сказки были выдуманной правдой. Драгоценное время наступало теперь редко. Илия не мог вспомнить, когда оставался наедине с близкими надолго и не заботился о своем и их выживании. И он старался наверстать все разговоры, что замалчивались, обрывались и уступали место иным делам.