— Конечно, я ведь вырос в деревне.

— Да, точно… Слушай, а может, лучше мы дойдем пешком?

— Разве ты не торопился?

— Да, ты прав, надо как можно быстрее.

Мелирленс осторожно отпер дверь загона и уже начинал думать, как вывести это чудовище, а после взгромоздиться на него, но странный то ли друг, то ли недруг Шуса, не говоря ни слова, крайне вежливо оттеснил его в сторону и вывел животное.

Уже через пять минут обе лошади были оседланы.

— И как мне на нее залезть? — осведомился Мелирленс.

— Давай руку. Все равно их только две, а нас трое. Конечно, Яма мог бы и статься, — Шус встретился с взглядом темно-карих глаз Ямомото, — впрочем нет, наверное, не мог бы. Но ты вряд ли смог бы сам ехать, раз уж так их боишься.

— Да не боюсь я, — ответил Мелирленс, уже после того, как уселся за спиной Шуса, — просто… стараюсь быть настороже в их присутствии.

— А-а, ну тогда понятно, — пытаясь копировать ехидные интонации Втри, ответил Шус. После чего всадил в бока лошади пятки ботинок.

— Эй, помедлене-е-е! — только и успел выкрикнуть Мелирленс. Лошадь рванула с места со скоростью, на которую и Шус не рассчитывал.

До деревни они добрались к полудню. Могли бы и быстрее, но им пришлось останавливаться. Мелирленса укачало, причем настолько сильно, что ему пришлось отправится в кусты. Что именно стало этому причиной, ни Шусу, ни науке было неизвестно.

«Ведь Мелирленс спокойно целыми днями разъезжает в колясках и ничего. Может, всему виной стала его антипатия к братьям нашим меньшим?» — раздумывал Шус.

Деревенька оказалась, если говорить мягко, не слишком большой, а если прямо и начистоту, то настолько захудалой, что даже самому сумасшедшему тур оператору не пришло бы в голову устраивать сюда экскурсии.

На поиск дома старосты ушло еще около получаса. Все было бы намного быстрее, если бы Шусу в голову не пришла гениальная идея поинтересоваться у местных, как до него добраться.

— К старосте-то? Этот тот, который главный у нас? Тот, которого старостой кличут? Нет, не знаю. Я ведь, почитай, уже годков двадцать из дома не выхожу, — ответил дедок лет, эдак, за сто тридцать с опаской выглядывающий из-за покосившегося забора.

— Староста? Знаю, да не пойду я туда. Старый хрыч на прошлой неделе меня так отдубасил — вспомнить боязно, — заявил мальчик лет девяти в домотканой рубахе, смахивающей на наволочку с двумя пришитыми рукавами, которой она, скорее всего, и являлась и полосатых портках.

— А за монетку? — предложил Шус.

— А ну, покаж!

Шус полез в кошелек, вытянув серебреную монетку. Конечно, это было много, но класть ее обратно и искать медь, он посчитал некрасивым и неучтивым по отношению к мальчишке, который чем-то напоминал Шусу его самого.