На его губах заиграла улыбка, а в глазах заплясали чертики:

— Правда.

— И что дядя? Пустил? — спросила я и затаила дыхание.

— Нет, — улыбка отца стала шире.

— Как нет?! — возмутилась я. — Он же сам…

Я запнулась, не зная, стоит ли говорить обо всем, что случилось в катакомбах.

— Что сам? — ухватился за слова папа.

— Ну…

— Ну?

— Когда мы были в катакомбах, Леонард сделал мне предложение. Андрэ тогда первым сказал, чтобы я соглашалась, а дядя Карл ему поддакнул. Вот я и согласилась, — я говорила очень тихо и не смела отвести взгляд от пола.

Реакция отца была мне неизвестна. В некоторых вопросах он был строгим и бескомпромиссным, а что-то мог спустить на тормозах, забыв обо всем на следующий день. Мгновенья молчания казались бесконечными, а нервы натянулись, как канаты.

Отец прошел по комнате и сел в кресло, сцепив пальцы в замок и поднеся их ко рту. Он о чем-то раздумывал, а когда уже был готов ответить, за окном что-то громыхнуло, и через мгновение в распахнувшейся створке показалось такое родное лицо виконта Эльзасского.

— Ари! — воскликнул Леонард, выудил откуда-то красную розу, зажал ее в зубах и ловко вскочил в мою комнату.

Вручив цветок, он стиснул меня в крепких объятиях и проговорил:

— Я так волновался! Места себе не находил от неизвестности и вынужденной разлуки. Ты себе не представляешь, сколько всего я наговорил отцу, когда узнал, что он увез нас с Нилом! Примчался сюда, как только смог.

Я слушала любимый голос, вдыхала ставший родным аромат его тела и крепко прижималась в ответ.

— Его Величество запретил мне подниматься в твою комнату, мотивируя это тем, что ты можешь еще быть не готова, а через несколько часов у нас всех и так назначена встреча. Но я не мог ждать так долго. Пришлось договориться с рабочими, позаимствовать у них длинную лестницу и выяснить, какое из окон твое.

— Нужно будет провести беседу со службой безопасности, раз оказалось, что попасть в покои дочери герцога так просто, — раздался серьезный голос отца, заставивший нас с Леонардом вздрогнуть и повернуть головы в его сторону.

— Какого еще герцога? — спросил ошарашенный виконт и сжал меня сильнее.

Папа встал с кресла, поправил пиджак и с невозмутимым видом проговорил: