— Несомненно, — подтвердил Рутенберг. — В тридцатом году я внёс предложение об урегулировании. С тех пор оно почти не изменилось. В договор необходимо включить следующие пункты. Во-первых, создание самостоятельных парламентских учреждений, еврейских и арабских, которые будут действовать во имя своих интересов. У правительства мандата сохранится право проводить внешнюю политику и обеспечивать внутреннюю безопасность. В его руки также будет возложено решение вопросов, по которым обе стороны не придут к согласию.
— Любопытно, господин Рутенберг.
— Во-вторых, господин директор, следует на некоторое время ввести ограничения на алию.
— Я знаю, руководство Сохнута настаивает на принципе экономической абсорбции, — заметил Маффей.
— Такое положение действовало до сих пор. Увы, оно стало причиной нынешних беспорядков. Нет другого способа, кроме политического компромисса, успокоить арабов.
Цель соглашения — благосостояние двух народов. Правительство побеспокоится о том, чтобы в Эрец-Исраэль прибывали те евреи, которые будут этому способствовать. Значит, оно даст разрешение на алию промышленников, владельцев капитала и молодёжи, которой по силам эта работа. Капиталы смогут содействовать развитию экономики и хозяйства страны. Хочу особенно подчеркнуть, господин Маффей, политика алии по этому критерию способствует соблюдению интересов Британии в Эрец-Исраэль.
— Я это хорошо понимаю, господин Рутенберг.
— И, наконец, земельный вопрос. Евреи-земледельцы не нуждаются в поддержке правительства. А евреи, не имеющие своей земли, поселяются на землях еврейских организаций. Они-то и заботятся об их интересах и благополучии. Следовательно, правительству остаётся беспокоиться лишь о защите бедных феллахов. Они являются жертвами алчных землевладельцев и эфенди. Правительство должно предотвращать лишение арабских фермеров их земель. Ему также следует запретить маленьким землевладельцам продавать участки земли, которые необходимы для их существования.
Рутенберг замолчал, давая понять, что закончил излагать свой план, и внимательно посмотрел на генерального директора. Стенографист за соседним столом оторвался от бумаг, поднял голову и напряжённо ждал продолжения.
— Я, конечно, передам министру Ваше предложение. Но для того, чтобы наши контакты продолжились, Вам предстоит добиться согласия господина Вейцмана.
— Понимаю, что без его одобрения не обойтись, — вздохнул Рутенберг. — Если Вы не возражаете пригласить нас на беседу, это поможет решить вопрос.
— Окей, так и сделаем, — сказал Маффей.
Рутенберг поблагодарил его и покинул кабинет. Джон Маффей сразу же распорядился подготовить и передать материалы министру колоний. Ормсби Гор ознакомился с протоколом и поддержал предложение, хотя и выразил сомнение в его успехе. Он заявил, что нельзя игнорировать Верховного комиссара, и потребовал послать ему полный отчёт. Он также принял совет сотрудников установить связь между переговорами и следственной комиссией.
Рутенберг встретился с Вейцманом в вестибюле министерства. Отношения между ними уже давно перестали быть дружескими. Но статус и высокое общественное положение не позволяли им демонстрировать свои истинные чувства и заставляли вести себя корректно. Они поздоровались.
— Для меня, Пинхас, приглашение Маффея стало сюрпризом. Впрочем, я, как и ты, очень удручён нынешним положением в стране. И ищу возможности найти решение.
— Я знаю о вашей инициативе, Хаим. Но в ней недостаёт стремления к компромиссу.
— Идти на значительные уступки, Пинхас, мы не имеем права. Арабы примут их за слабость.
— Верно, — произнёс Рутенберг. — Но они также должны видеть в наших предложениях для себя большие преимущества. Благосостояние для них не менее важно, чем признание их равноправия.
— Но их страх потерять страну означает гораздо больше, чем благосостояние, — возразил Вейцман.
— Цель моего плана, Хаим, как раз в том, чтобы уменьшить их опасения.