Инициатива Сэмюэла

Беспорядки в стране зачастую не позволяли электрической компании выполнять запланированные ею работы. Да и сама давняя мечта Рутенберга примирить в Эрец-Исраэль две общины и объединить их единой целью вместе строить и развивать страну, так и не была достигнута. Он писал недавно назначенному председателем совета директоров Сэмюэлу о создавшемся положении и связанных с ним трудностях. Но такая переписка не давала возможность что-либо изменить. Он всё больше убеждался в необходимости серьёзного разговора с глазу на глаз. В конце августа он поднялся в хайфском порту на борт идущего в Лондон корабля.

По прибытии он устроился в гостинице, в которой в последнее время всегда останавливался, и отправился в канцелярию совета директоров. Сэмюэл находился в своём кабинете и что-то писал.

— А, Пинхас. Не ожидал увидеть тебя в Лондоне. Только несколько дней назад получил твоё письмо.

— Нужно поговорить, Герберт. У меня возникла идея, которую не решился выразить на бумаге.

Сэмюэл пристально взглянул на Рутенберга. Он дружил с ним многие годы: с начала прошлого десятилетия, когда Сэмюэл получил назначение Верховным комиссаром Палестины. Но сегодня он прочёл в его глазах какую-то сокровенную тайну. Герберт ценил его идеи и взгляды и считал умнейшим человеком.

— Конечно, поговорим. Я думаю, ты не откажешься от предложения со мной поужинать. Приезжай ко мне сегодня часов в семь вечера.

— С удовольствием, Герберт.

Особняк Сэмюэла находился в богатом районе Лондона. Рутенберг знал, что его отец и дядя возглавляли в своё время одну из крупнейших британских финансовых компаний Samuel and Montegu и приходились родственниками баронам Ротшильдам. Возле гостиницы Рутенберг поймал такси и, назвав водителю адрес, погрузился в размышления. В очередной раз он пробежался по цепочке своих мыслей. «Это может оказаться успешным», — подумал он и, расплатившись с таксистом, направился к хорошо знакомому входу в дом. Сэмюэл приветствовал его и провёл в комнату, заставленную множеством книжных шкафов. Рутенберг прошёлся вдоль них и увидел на одной из полок книгу с заглавием «Либерализм», автором которой являлся хозяин дома.

— Недавно я увидел её на стеллаже у букинистов. Был немного удивлён, увидев на ней твоё имя, купил и прочёл, — сказал Рутенберг. — Понравилась. Не могу сказать, что согласен со всеми твоими идеями. Государство не обязано обеспечивать всем гражданам благополучную жизнь. Но оно должно поддерживать существование свободного рынка, вести прогрессивную налоговую политику и помогать бедным.

— Я написал её ещё в 1902 году. Время идёт и развеивает прежние мифы и представления. Но тогда моя книга позволила сформировать программу либеральной партии, и я стал членом парламента. Конечно, с тех пор мой взгляд на современное общество тоже изменился. Хотя в целом он таким и остался.

Они сели на удобные кожаные кресла, стоящие возле журнального столика. Вошла молодая женщина и поставила на столик графин с апельсиновым соком и два бокала.

— Эти апельсины, Пинхас, выращивают в Эрец-Исраэль. Я всегда прошу хозяйку покупать их в супермаркете.

— Да, очень вкусно, — признал Рутенберг. — Я пью время от времени. Но предпочитаю апельсины всё же есть. Говорят, это полезней.

— Пожалуй, Пинхас, так и надо. Ну, рассказывай, что ты надумал.

— Правительство не предпринимает серьёзных мер против зачинщиков беспорядков. Арабские волнения нарастают и принимают всё более жестокие формы. Нужно что-то предпринять. У меня появился план, который хочу с тобой обсудить.

— Ты меня заинтриговал, Пинхас, — произнёс Сэмюэл, держа в руке наполненный соком бокал.

— Прежде я участвовал в разных инициативах. Когда являлся президентом Национального комитета, предлагал один свой план. В апреле, когда начались беспорядки, присоединился к инициативе Магнеса. Совсем недавно заключил соглашение с эмиром.