— Я дал указание полиции и армии арестовывать зачинщиков и подавлять вооружённые выступления.

— Но я не вижу никаких результатов, сэр Ваучоп.

— Положитесь на меня, господин Рутенберг.

Он покинул дворец Верховного комиссара и попросил водителя ехать на улицу Яффо. Там его уже ждал председатель Национального комитета Ицхак Бен-Цви. Рутенберг упрекнул друга в том, что руководство не борется с радикальными кругами ишува, не заинтересованными в соглашении между евреями и арабами. Он устал от разговоров, не обещавших ничего хорошего, и решил переночевать в Иерусалиме. Утром он выехал из города.

Рутенберг провёл заседание с руководителями отделов и поговорил с братом. Он стоял у окна и смотрел на серые тучи над заливом и горой Кармель. Сильный дождь, прошедший ночью, как бы предвещал какое-то драматическое неотвратимое событие. Скрипнула дверь кабинета, и его окликнула секретарша.

— Телеграмма из Лондона, господин управляющий.

— Дай-ка её мне, Мария.

Он поправил очки и бросил взгляд на текст. Кольнуло в сердце. В телеграмме сообщалось о смерти Хасана Халеда Паши. «Это фатальный удар, — подумал Пинхас. — Дождь недаром лил всю ночь. Он словно оплакивал его. Хасан, возможно, единственный араб, обладающий престижем и государственным чутьём. Он хорошо понимал национальные идеалы своего народа. И был убеждён, что они могут быть воплощены только при сотрудничестве с евреями».

Рутенберг вызвал Марию и продиктовал ей телеграмму соболезнования. В ней он также спрашивал, кто будет вести переговоры.

Ответная телеграмма пришла от Тауфика Абеда эль-Гаади, заместителя умершего премьер-министра. Он сообщил, что эмир приказал ему продолжить дело Хасана Халеда Паши. Рутенберг печально вздохнул. Он знал этого молодого и неопытного человека и понимал, что, вопреки своим добрым намерениям тот в переговорах не преуспеет.

В начале января 1937 года эмир Абдалла пригласил его встретиться в Аммане. Рутенберг заехал в Тель-Ор и продолжил путь в Трансиорданию. Недавно прошёл дождь, и вода заполнила дорожные рытвины и ямы. Напоённый влагой воздух проникал в машину через открытое окно. Иорданская долина внизу цвела и зеленела под прорывающимися сквозь облака лучами зимнего солнца.

Эмир ждал его во дворце в своём роскошном кабинете. Абдалла был всегда расположен к нему. Он и сегодня встретил его приветливо, без церемоний и сразу предложил ему с ним пообедать. Двое служащих внесли и поставили на отдельный стол большие подносы с сервизом, полным ароматной восточной еды. Пинхас с аппетитом поел и с удовольствием выпил чаю. Беседа за обеденным столом не касалась важных тем, и Рутенберг, хорошо знавший эмира, терпеливо ожидал откровенного разговора. Они поговорили о поездке в Лондон, о последних событиях в Палестине. Вспомнили и недавно умершего Хасана Халеда Пашу.

— Вы предлагали мне активную помощь в развитии Трансиодании, — неожиданно произнёс Абдалла. — Я весьма озабочен и требую исполнения обещаний.

— Ваше высочество, Вы хорошо представляете нынешнее положение в Эрец-Исраэль. Судьба страны в руках государственной комиссии, и я очень опасаюсь её заключений. Поэтому сейчас я ничего не могу сделать.

— Проблема в том, уважаемый, что руководство арабского населения находится в руках радикалов. Во главе их муфтий и люди его фракции. А правительство ничего не делает, чтобы лишить их авторитета или просто арестовать. Оно обязано поставить над арабами Эрец-Исраэль обладающего полномочиями и властью короля или эмира. Он должен быть способен проводить политику британского мандата. Сегодня в Палестине нет никого, кроме меня, кто способен исполнить такую высокую роль.

Рутенберг, наконец, понял причину приглашения его в Амман. Эмир видит в нём посредника, который может дать нужный совет и даже помочь в продвижении этой идеи. Стремление Абдаллы расширить его полномочия на Эрец-Исраэль не было новизной для руководителей Сохнута. Рутенберг также не был удивлён откровениями эмира.

— Мне нравится такой подход, Ваше Высочество. Арабам необходимо руководство, поддерживающее политику Британии. Тогда бы мы смогли прийти к соглашению между ними и евреями, в котором заинтересовано наше правительство. Я с этой надеждой вернулся из Лондона. Я предпринял там все необходимые шаги, которые Вы просили меня осуществить.

— Мой премьер-министр, пусть будет благословенна его память, мне об этом сообщил. Я Вам очень благодарен. Что бы Вы, господин Рутенберг, мне посоветовали?

— По-моему, следует написать людям, обладающим влиянием в Лондоне. Хорошо бы поделиться этой идеей с комиссарами Чанселлором и Плумером, и попросить их о поддержке. Тяжёлый кризис и решения комиссии Пиля, я думаю, Вам благоприятствуют.

— Я, пожалуй, так и сделаю, — сказал Абдалла.