Следопыт, тоже нахмурившись, сел рядом с ней. Принцессе хотелось услышать хоть какой-то ответ, но воин молчал, уйдя в глубокие размышления. Он неожиданно для себя встретил интересную, приятную и небезразличную к нему девушку. И впервые за долгие годы симпатия медленно, но верно перерастала в нечто большее. Настолько большее, что, несмотря на все протесты хладного разума, следопыт иногда просто-напросто терял голову. Образ прекрасной девы запал ему в душу сразу же после видения, и когда он увидел её воочию, лежащей в саркофаге, то почувствовал неимоверное сожаление. Сейчас же она сидела рядом, не живая и не мёртвая, словно застывшая во времени, желая разделить с ним судьбу. Жизнь оказалась взаправду сложнее и многограннее. Протоптанные людьми дорожки, веками воспринимаемые за абсолютную истину, могли таковой и не являться. Куда он её ведёт? К обветшалому холодному жилищу, что уже давно перестал считать Домом? К родному краю, с которым его связывают лишь воспоминания? Хотел ли он снова разжечь там очаг или же просто цеплялся за знакомые отголоски прошлого? Постоянные передряги не давали ему толком заглянуть в будущее – он просто бездумно шёл по когда-то намеченной тропе. Но всё изменилось. Мир перевернулся с ног на голову, да и он больше не одинок. А значит, настало время выбрать другой путь…

– Каждый человек – кузнец своего счастья, – тихо произнёс Джон. – Или воин, если умеет сражаться за него, – он посмотрел на внимательно слушавшую его вампиршу. – Я закалён схватками и знаю, что в бою самое главное далеко не сила и не ловкость. Настоящий воин должен предвидеть развитие событий в окружающем его хаосе, знать, откуда и как будет атаковать противник. Кто не понимает этого, тот остаётся на поле битвы после первого же сражения. Но даже опытные бойцы не защищены от ошибок, – следопыт опустил глаза на растекшийся по бедру синяк. – И это недавний след от моей. Но он пройдёт, в отличие от той ошибки, что мы можем совершить, если двинемся вперёд, не закончив с прошлым. У тебя слишком много вопросов, и с годами этот груз никуда не денется, – воин снова взглянул на принцессу. – У тебя ещё осталась та карта?

– Да, – Лайла невольно покосилась на котомку у стены. – Подожди… Я полагала, что ты выбираешь между Эльтароном и Ардонэйзией. А ты хочешь покинуть континент и отправиться в Виверхэль?

– Именно, – кивнул Джон. – Моя интуиция говорит, что точка на том листке хранит немало важного. Полагаю, там мы найдём ответы и они освободят тебя от тревожных, постоянно возвращающихся мыслей. Заодно и мир посмотришь, как мечтала.

– Но я не хочу, чтобы ты отказывался от своих планов и срывался в далёкие странствия только ради меня, – вампирша сложила руки на груди и коснулась следопыта строгим взором. – Я против.

– Это не только ради тебя. Мне будет спокойнее, если тебя ничего не будет терзать. Да и вообще, – воин усмехнулся. – Похоже, я ещё не настолько стар, чтобы пускать корни и привязываться к одному месту…

– Если это действительно так, то я согласна, – смягчилась Лайла после небольших раздумий. – И кто знает? Вдруг интересующие меня гримуары покоятся именно в горном королевстве, – принцесса положила голову ему на плечо. – Правда, ты так и не ответил, против ли ты чар магии Жизни… Но знаешь… Можешь не отвечать. Твоё мнение вряд ли как-то повлияет на мои намерения…

– То есть у меня нет выбора? – рассмеялся следопыт. – А если я буду против, насильно заколдуешь меня?

– Если придётся, – вампирша загадочно посмотрела на Джона.

– А если я буду сопротивляться? – подмигнул ей воин.

– Сопротивляться? Мне? Зачем? – Лайла сделала невинное лицо и нежно поцеловала следопыта. – Я хочу для нас только лучшего, – принцесса хитро прищурилась и улыбнулась. – И разве ты станешь обижать беззащитную девушку? – по её глазам пробежал красный отблеск.

– Всё с тобой ясно, – с усмешкой произнёс Джон. – Но давай пока не будем спорить из-за шкуры неубитого медведя, – он встал, подошёл к столу и налил себе воды из хрустального графина. – Интересно, кто-нибудь ещё остался или мы единственные поздние пташки…

Эрминия, подперев голову рукой, задумчиво жевала мясо. Вчера она сорвалась и во всём призналась Рэксволду. Местная награда за голову воительницы озаботила ассасина больше, чем её терзания за содеянное. Хаотично разгуливая по банкетному залу, он то и дело посматривал на девушку. Она же, не желая встречаться с ним взглядом, не отводила глаз от тарелки с едой. Эрминия считала своё откровение верхом слабости и, не зная, как теперь себя вести, просто молчала. Рука, поставившая около неё откупоренный стеклянный пузырёк, вывела её из размышлений.

– Выпей. Я хочу быть уверенным, что дурманящая зараза не вернётся.

Воительница флегматично взяла флакончик и быстрым залпом осушила его, даже не поморщившись от горечи противоядия.

– Может, скажешь уже хоть что-нибудь? – осторожно произнёс Рэксволд, садясь на соседний стул.

– Хватит и вчерашнего трёпа, – после тягучей паузы ответила Эрминия. – Я повела себя недостойно воина, позволив сердцу говорить за разум…

– С каких пор совесть и сострадание считаются чем-то недостойным? Если бы в тебе этого не было, то я бы сейчас здесь не сидел…

Девушка покачала головой и взяла в руку бокал с прохладной водой:

– Лучше бы ты считал меня сгинувшей… Из гордой воительницы я превратилась в заплутавшую размазню, потерявшую к себе всякое уважение…