За один вечер проглотил книгу Владимира Книппера «Пора галлюцинаций» — меня интересует его сестра, Ольга Книппер. Любимица Гитлера и Сталина. Она же, Ольга Чехова.
Год финиширует. «Независимая газета»: «1997-й настолько плох, что этим и хорош». Валерия Новодворская: «Для России год прошел абсолютно бесполезно и недостойно…». Эдуард Лимонов: «Россия прожила год фигово! Хотя власть старается делать вид, что все отлично…». (ВМ). Что ж, у каждого свое восприятие и своя оценка. Если не говорить о России, а только о себе, то год был достаточно продуктивным, хотя и не вышло ни одной книги, но была куча контактов. Шли газетные рубрики, публикации в журналах, записи на радио, выступления по ТВ. Если цифры, то публикации в 95 номерах газет, в 11 журналах, около 60 выступлений по радио. Сделан задел на 1998 год. Ну, и заключу шокирующей строчкой Вознесенского из книги «Казино «Россия»:
Делая эту дневниковую книгу, хронику прожитых лет, я все время испытываю сомнение; правильно ли я поступаю, выбрасывая в свет некий компромат на самого себя и совершая некий душевный стриптиз… Но тут же утешаю себя: может быть, кому-то это будет интересно и поучительно, кто-то намотает себе на ус: вот это хорошо, а это откровенно плохо. Но — нам не дано предугадать, как наше слово отзовется. Тем более, слово мемуарное, воспоминательное… (19 июня 2011)
1998 — 65/66 лет
Новый год (год Тигра) отмечали у Людочки на Первомайской. Пили шампанское и коньяк «Мартелль». Тосты, разговоры, байки, истории. Некий член астрологического общества прогнозировал: «Наверное, больше всех в наступающем году должно повезти Рыбам. Они полны замыслов и, что самое главное, чувствуют в себе силы реализовать их…». Что ж, я — Рыба и полон замыслов. Осталось за малым.
2 января — первый шаг (взмах плавниками и хвостом?). Китайский ресторан «Панда» на Тверском бульваре, разговор и, исключительно для печати, о проблемах журналистики. Я представлял старую, Дима Быков молодую новую. В присутствии жен — Ще и Ира Лукьянова, она тоже пишущая. Вино не пили, пили воду и ели мясо по-сычуански, ну, и прочее. Дима все записал на диктофон. Подарил мне книгу стихов (он начинал как поэт). Вот его строки:
Ремарка спустя годы. И настал другой. И наши пути с Быковым разошлись: он прямиком шагнул в классики и стал, пожалуй, лучшим современным прозаиком и публицистом. Ну, а я — в силу разных причин, — съехал со своего пика популярности (даже Хазанов относился ко мне «с пиетететом», как он выразился). Книг выпустил много, но национальной премии не удостоился. За Димой так и не угнался. Он — молодой и прыткий, несмотря на избыточный вес, а я старый-старый… (29 ИЮНЯ, 2011)
4 января в «Вечерней Москве» вышла первая публикация — новая рубрика — «Частный взгляд в контексте истории» и подзаголовок — «Листая дневники и письма». Стрижев сказал: «Интересно, раскованно, свободно».
Вышел справочник «На пороге XX века». Впервые попал в писатели.
Первая книга года: Константин Сомов «Письма. Дневники. Суждения современников». Жаль: дневники кастрированные… Новое знакомство: мой ровесник — Леонид Гуревич, сценарист, критик, преподаватель ВГИКа. Очень удивился, узнав, что я делаю и в каких объемах…
6-го вышла «Москвичка» с моей рубрикой «Лабиринты чувств. Третья запущенная рубрика. Дочитал том дневников и писем Сомова. «О Сомов-чародей! — как восклицал Вячеслав Иванов. — И граций больше нет, нет милого разврата… Играет в куклы жизнь…».
Как интересно читать чужие дневники и письма и находить совпадения со своими мыслями и чувствами. Проводить параллели и видеть разницу. «В этом году мне стукнет 60, — писал Сомов сестре, — а мне кажется, что я и не жил, так пролетело время, так мало им воспользовался. Может быть, это кажется. Если бы можно было начать жизнь снова, я бы лучше ею воспользовался, больше бы работал, большему бы научился. А теперь я только знаю, что ничего не знаю…». (1 сентября 1929).
«А мне на днях, старик, увы, стукнет 61. Возмутительно скоро бежит время. Ведь того и гляди, будет и 70! Не могу помириться со старостью. И все мои мысли и чувства не старческие. Не запасся до сих пор никакой философией и, пуще того, религией, чтобы мудро переносить эти ГОДЫ…» (21 ноября 1930).
«Все эти дни я без устали работал… А работаешь, и вдруг все мысли сосредоточиваются на ней — легче…» (3 апреля 1932). Таких записей в дневнике Константина Андреевича Сомова много. Работа, как палочка-выручалочка от бремени возраста и от гнета времени. Я поступаю так же, оглушая себя работой. Очнулся — и остается только вздыхать вместе с Георгием Адамовичем:
Ну, а Сомов вместе с уже написанными Репиным, Левитаном, Крамским и Серовым, надеюсь, когда-нибудь составят книжечку.
Печатал про Сомова и про Голландию. По приглашению Хазанова были в театре эстрады на «Летучей мыши» (Хазанов в роли Иоганна Штрауса) с концертными номерами. Пародист Жигалкин пел под Зыкину, Войнаровский — под Лучано Паваротти. Угощали шампанским. А потом был банкет, но мы с Ще ушли — не захотели быть рядом с Коржаковым, Язовым и прочими «деятелями». Подарил свою книгу Злате, жене Хазанова, она: «А мы ее купили и прочитали с удовольствием». Мне осталось только сказать: «А теперь будет с автографом».
Вышло двойное интервью с Быковым — «Счет? Пожалуйста». В преамбуле Дима написал: «Вальяжный, жирный Быков и высохший Безелянский… Известный матершинник Быков и, покрытый архивной пылью, Безелянский, сделавший своей профессией перелопачивание чужого постельного белья столетней несвежести…». И что обижаться? Я бы, конечно, что-то поправил, но Дима не показал мне предварительно интервью: писал сам. Ну, а далее все по серьезу. Вот маленький кусочек: Ю.Б. -…Пишу, как вы знаете, заметки о великих страстях, великих заблуждениях и разных исторических курьезах. Но и такая ниша перестает спасать! Вообразите, недавно приношу в один журнал заметку, а меня спрашивают, кто такая Комиссаржевская?!
Д.Б. — По идее, мне полагается воскликнуть: «Да что вы! Быть не может» Но я отвечу: эк, чем вздумали удивить! Мне недавно один такой же мальчик говорит: «Напишите нам, пожалуйста, о Некрасове. Но только ни слова о стихах! Главное, акцент: на охоте, картах и отношениях с Панаевой.
Ю.Б. — Написали?