Тут натолкнулся на любопытную фразу Льва Новоженова: «Я устаю не от работы, а от неудач». А тут и мой ровесник Василий Белов печалился: «У меня сейчас сразу три книги в Москве не вышли…». У Белова! У советского классика! И стоит ли мне плакаться по своим поводам?..
Сюрпризирует погода. 13-го был жуткий снегопад. И не верилось, что будет когда-нибудь тепло, зелень, цветы и Париж. Пришлось идти на Балтийскую в редакцию «Рейса» — вышла Фаина Раневская с отличными фотоснимками, но, увы, гонорар не получил: ведомость не готова, и, значит, надо приходить опять и терять время. О, господи!..
Добил Джоконду (эта Мона Лиза меня затрахала) в черновике, теперь надо печатать беловик, а концовку придется писать после Лувра, где надеюсь встретиться с Джокондой…
За Раневскую полупил 180 долларов. Потом в банке менял рубли на франки. Обменял по курсу 1.02 более 1 млн. боо тыс. на три 500-франковых билета с изображением Марии и Пьера Кюри. Интересно, что на них можно купить в Париже?.. А пока листаю огромный пудовый том Акима Волынского о Джоконде, изданный до революции.
Борюсь с нездоровьем и параллельно делаю дела: пришла в голову идея, и тут же ее осуществил — написал об Эммануэле (Сильвии Кристель) — «Обнаженная № 1». А в России свои Эммануэли. Стал свидетелем, как в вагон метро ввалилась сумасшедшая, и сразу в крик: «Допрыгались, уроды?!». А далее начала рассказывать, что где в России происходит и, главное, что Курилы отдают японцам (интересно, а зачем ей лично нужны Курилы? Кусочек империи в кармане?..) Далее матперемат в адрес Америки. Никто не возражал и не отвечал. Все в вагоне сидели молча. Таких сумасшедших, сдвинутых, с поехавшей крышей сейчас в стране немало. Шизофрения разлита в воздухе. По ТВ показывали съезды КПРФ и ЛДПР — зюгановцев и жириновцев, — сплошная клиника. Никакого здравомыслия. Прямо по народной шутке:
Это из тома «Самиздат века», который я приобрел (190 тыс.). Анекдот: по улицам Гамбурга шел Штирлиц. Что-то выдавало в нем советского разведчика: то ли сосредоточенный взгляд, то ли волочившийся за ним парашют.
Строки из стихов Александра Кушнера: «Что страшней забитой двери, драпированной ковром? Кто за нею? Ангел Мери иль двурушник с топором?.. Отойду. Глаза прищурю. Эту дверь не отворю. — На другой литературе я воспитан, — говорю» (1964).
Завтра 1 мая — раньше было состояние предвкушения праздника. Несколько дней не ходить на работу. Пожить для себя. Куда-то сходить, с кем-то встретиться или посидеть дома — почитать, пописать. А теперь… Что будни, что праздники — все едино, одна перманентная работа. Сочинить, а потом гадать и ожидать: где выйдет, сколько заплатят?..
Записывался в Останкино в программе Ларисы Вербицкой. До записи она жаловалась, что ей надоело выступать в эфире, я сетовал, что приходится много работать. Редактор Галя Куренная доверительно сообщила, что не высыпается. Все жалуются. Все жалобщики!..
27-го завершил беловик Джоконды — 51,5 стр.
По ТВ показывали Париж ночью — речные трамваи по Сене, Елисейские поля в огнях… Ще, чуть ли не со слезами: «Неужели это все я увижу?!..».
Как изменилась жизнь! Лет 20–25 назад я работал на Радио и писал чудовищные вещи, типа радиооткрытка «Ленин в гостях у рабочих-путиловцев». А сейчас про Джоконду, Сильвию Кристель и Джеймса Бонда. И, кстати, первая попытка попасть в Париж была именно на Радио, весною 1979 года. И вот, скоро Париж! Оба чувствуем себя неважно. Ще даже меня попросила, чтобы я в дневнике обязательно записал, каку нее кружится голова. «Запиши, а то забудем!». Важная деталь. Туристы-пенсионеры-журналисты-колумнисты!..
Какая-то хренотель: чих, насморк, из носа льет. Сопливыми в Париж!.. Лучшее лечение — работа. Достал свое старое исследование «Западный ветер в восточную сторону» и стал дополнять новыми собранными данными. И сразу стал лучше себя чувствовать!..
Разлил чай на скатерти. Ще:
— Витаешь в облаках?
— Нет, в гонорарах.
И еще про Ще. В четверг 7-го вышла на улицу, а, вернувшись, сказала: «Тепло, хорошо, парижно». Ездили к Речному вокзалу смотреть расписание автобусов до Шереметьево. У метро книжный развал. Лежит «Любовь и судьба». Спрашиваю, как продается? Лучше всех спрашивают мою книгу и «Курсив» Берберовой. Цена — 29 тыс. Повстречал Диму Быкова. Он:
— Вы будете на Онегинском балу в Геликоне?
— Нет, я буду в Париже.
— А нельзя ли поменяться: я поеду в Париж, а вы — на бал?..