Запустилась рукопись в издательстве «Современник», с Фроловым обговорили финансовые вопросы, теперь — редактор Марина Михайловна сказала, что редактировала книги Распутина и Битова, теперь, мол, вы (гордитесь?). Затем сказала, что мою рукопись прочитала взахлеб — очень эмоционально, стильно, хорошо. Но при этом предложила отсечь тему 1932 года. Полным ходом идет книга в «Радуге», а вот с Луной Литвинец никак не определится.
Пригласила к себе в гости Люда Варламова, художница из «Каприза». Показала мне много своих работ: акварель, масло, монотипии, лаковые миниатюры. Многие ее вещи напоминают Сомова и Борисова-Мусатова: дамы, веера, маски… Какой-то светлый романтизм. От художницы — в редакцию журнала «Лица» — очень хочется, чтобы взяли интервью, но насторожила фамилия главного редактора: Григорий Нехорошев. Далее, на следующий день, были походы в «Вечерний клуб», «Вечернюю Москву», отдавал материалы, получал гонорары, — это уже рутина.
А вот 20-го было что-то новенькое: в Экспоцентре, в зале конгрессов, в рамках ярмарки-продажи «Свадьба-98» был круглый стол, на котором я выступил с докладом «Ретроспективный взгляд на отношения между мужчиной и женщиной», — крупный специалист! В качестве гонорара получил большой букет цветов.
Да, забыл написать про «Современник»: я, оказывается, попал в оплот правых литературных сил (Куняев и компания), но редактор меня успокоила: вас читают, любят, читает даже… жена Зюганова. Тут я чуть не упал в обморок. И еще один прикол. Ще рассказывала Манане о своих хозяйственных подвигах: как пришлось вызывать мастера, чинить кран, а в ответ услышала:
— Как жалко Юру.
— А почему Юру? Он ничего не делал.
— Ну, он такой нежный цветочек… Ему чужие люди в доме в тягость…
От упоминания «нежного цветочка» Ще озверела, а я смеялся от души. Любопытно, как порой нас воспринимают люди, и это восприятие ложное. Я — не нежный цветочек, а, скорее, колючий репейник. Злюсь и огрызаюсь…
На солнечной стороне за окном +8, во дворе лед-вода, но пахнет весной.
24-го по ТВ показывали юбилей Вячеслава Тихонова, 70 лет. От былого красавца ничего не осталось («У него в любой деревне две-три дуры точно есть!..» — как кто-то сказал), и совсем не сосредоточенный хладнокровный Штирлиц: все время умилялся чужим словам и вытирал слезы. Почти маразм…
Ну, а у меня свои маленькие достижения: допечатал материал про «Шакала» (террориста Карлоса) и умилялся разворотом «Сударушки» (тираж 40 тыс. экз.), а еще на первой полосе дали монтаж двух фотоснимков — молодые Ю.Б. и Ще, — Дина Дурбин и Кларк Гейбл из «Унесенные ветром». Очень забавно. Материал Изабеллы Вербовой называется «Дом для двоих» и, если говорить откровенно, получился какой-то сентиментально-сюсюкающийся. С врезом: «Анну Львовну и Юрия Николаевича Безелянских знают миллионы — по их книгам, статьям, телепередачам. Сегодня они рассказывают о своей жизни». Рассказывают — и рассказывают. Но для меня ценна была подборка стихов из «лирической тетради» — впервые стихи в газете.
У Ще был стресс: свои фотографии впервые увидела в прессе.
Вышла Елена Блаватская в «Космо», 18-я по счету персона в престижном гламурном журнале. Отдал Олыу Чехову…
Итак, 66 лет!.. И сколько осталось? Честно, даже не знаю, сколько бы я хотел прожить. Тут все упирается в самочувствие. Пока молод душой и ясен головой, то все вполне терпимо, несмотря на цифры. Дальше обрываю и ставлю три точки…
Кое-что купили из одежды, и Ще придумала новые слова: транжирики, транжиризм. Нет, это просто смена гардероба. И не транжиры. Мы не вещисты.
«Современник» смущает мое название «Поцелуй от Версаче», поэтому предложил другие, на выбор: «Над розовым морем», «Внезапный излом», «Под знаком золотого тельца»… 5-го в «Вечернем клубе» на первой полосе вышел материал о поцелуях. Многострадальный поцелуй, отвергнутый в журналах «Она», «Крестьянка» и отодвинутый в «Работнице». Журналистская доля: приходится лезть всюду. И вышла мартовская полоса с Максимом Горьким — «Буревестник, пойманный в сети». Когда-то в юности с увлечением читал «Жизнь Клима Самгина», но сама биография писателя не интересовала, и вот пробил час!..
В былые времена и очень давние раз в неделю или в месяц ходили в кинотеатры, а теперь кино дома. К вечеру устаешь и невольно смотришь фильмы чуть ли не каждый день. Попадаются прекрасные: «Кабаре», «Арлетт» (толстая официантка Жозиан Баласко и, поставленный «на счетчик», Кристофер Ламбер) и, совсем старая (трофейное кино!) — «Девушка моей мечты».
«Фильм — не кусок жизни, а кусок пирога», — говорил Алфред Хичкок.
«Люди приходят в кино, чтобы разделить одну и ту же мечту». (Бернардо Бертолуччи).
И, пожалуй, можно вспомнись бесподобную Фуфу (Раневскую): «Четвертый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актеры играли как никогда».