24-го в «Вечорке» вышла публикация о Джеймсе Бонде. Удалось посмотреть «Старую квартиру» — 1952 год. Во весь экран школьная фотография: я и Боря Каменецкий. Были в гостях у Людочки. Она заявила, что не терпит американцев (а зачем живет в Штатах?), Светлане Вакер не любит австрийцев, Наташа Давидовская — немцев. Интересное кино!..
На Австрию истратили 4 пленки и получили 120 фотоснимков, сделал альбом — и вот теперь воспоминания. Откроешь альбом — и снова путешествуешь… И первое огорчение после приезда: «Родина» не хочет печатать мой 1932 год. Можно утешаться судьбой Уильяма Сарояна, который получил, в общей сложности, 7 тысяч отказов из разных редакций, прежде чем стал знаменитым, Такова уж писательская судьба: тут отказали, там напечатали. Поехал в «Континет-пресс» за авансом: нет денег, издательницу кто-то кинул, — время кидал!..
1 мая провел по-пролетарски: напечатал 10 стр. материала под названием «Глоток моцартианства». Потом принял душ и выпил бутылку чешского пива под крабовые палочки. Вечером — старый фильм «Трактористы» с белозубыми Крючковым и Ладыниной, а после Киркоров с Пугачевой. Две жизни: советская и капиталистическая. Труд и развлекаловка с выпендрежем.
Позвонил Челядинов и сказал, что хотят попробовать в качестве архивариуса какого-то известинца. Я не расстроился, а даже почувствовал облегчение: наверное, 8 съемок вполне достаточно. Огорчает обилие отказов: «Космо», «Родина», «Работница», «Старая квартира». Рухнули «Неделя», «Новое книжное обозрение». Не состоялся теледебют у Венгеровой. Черная полоса?.. С горя (мое любимое выражение) напечатал материал «Горячие трусики» про Джулию Робертс. Получился роскошный салат-оливье, явно лучше, чем в книге «Звезды Голливуда» — там энциклопедическая справка, а у меня чтиво. Затем взялся за Ким Бэсинджер…
Был у Песковой, смотрел, как она сканирует картинки для «Сада любви»: Сомов, Бердслей, Фрагонар — дама на качелях, Буше, Боннар. Говорит, что под книгу заложила квартиру — правда или нет? — очень хочет издать роскошную книгу. Лично я так устал от надежд и обещаний, что для меня этот мифический «Сад любви», как фильм «Кошмар на улице Вязов», который показывали на неделе…
19-го ездил в издательство «Присцельс», арендует помещение в больнице на Яузкой улице. Издательница — Елизавета Михайловна Нестерова («безумная Лиза», как она себя называет из-за того, что все делает фанатично упорно, преодолевая трудности»).
Показала книги, которые издала: Экклезиаст, «Портрет Бориса Пастернака» и другие. Небольшие книжки, но сделанные со вкусом. Мою «Любовь и судьба» брезгливо взяла двумя пальчиками, мол, фи! Как плохо издано!.. Идея предложенной мной книги «Разбитое сердце» (где есть и хроника 1932 года) ей понравилась, через неделю даст ответ… Встречался с Жорой. Получил гонорар за публикации в Нью-Йорке «Бывают радужные сны…» о доме Тютчева (28 марта) и «Слабый сын больного поколения» об Иннокентии Анненском (2 мая). В какой-то день искал портрет Мендельсона для «Сада любви» и не нашел: где-то погребен в архивах. Сделал блок своих стихов (1949–1997) для «Разбитого сердца». Сорок лет назад — 29 сент. 1957 года:
Ну, и т. д. «Ив заботах вертясь, как волчок, я не видел летящее время…». Это я тогда, до лет назад, крутился, как волчок? То что же сказать о сегодняшнем дне? О метаниях и блужданиях в редакциях? О печатном конвейере? Только за начало этого года я напечатал 5 крупных материалов: 1932 год (44 стр.), Зинаида Волконская(з4), Шарль Бодлер (34), Джеймс Бонд (29), Иоганн Штраус — отец и сын (24). Итого — 165 страниц, помимо прочей «мелочовки». Волчок крутится!..
22 мая в «ВК» вышла полоса: московский календарь и «Семейное счастье Натальи Крандиевской». Полоса смотрится!.. Начал читать: материал сокращен и исчез куда-то аромат. Надеюсь, когда-нибудь в книге выйдет полный вариант… Звонил Светлов — неугомонный мой хвалитель: «Продолжаю с удовольствием читать «ЮБешки». И хороша Крандиевская! Где вы все это нашли?..».
А тем временем все буйно цветет: яблони, вишни, все в белом цвете да еще лиловая, невесть откуда взявшаяся сакура. Да, наш Сокол — неплохой зеленый уголок.
Какое наслаждение давать «отлуп» самому. Позвонил Челядинов, я отказался от съемок в «Старой квартире». Лучше уйти самому, а не дожидаться указующего пальца на дверь. Финансовый крах потерпел «Континет-пресс» и пришлось забирать рукопись обратно, а я только закончил Сильвестра Сталлоне в главку «Планета кино». Пришлось, как бедному литературному коробейнику, переть две тяжелые сумки из издательства. Тяжелая доля литератора! Поэтесса Ника Турбина — дебютировала в 8 лет, а в 21 год выбросилась с 5-го этажа. Разбилась. Сейчас в больнице. По этому поводу Евгений Евтушенко сказал: «У человека бывает два испытания в жизни: непризнание и признание. Надо уметь проходить оба». Лично у меня то и другое в разных долях.
Из прокуратуры пришлая официальная бумага с печатью, в которой я признан жертвой политических репрессий (как сын репрессированного отца). Я пошутил Щека стику: «Я теперь дважды жертва: политических репрессий и издательского произвола».
27 мая отмечали 5-летие московского филиала «Нового русского слова». Была вся редакция во главе с Жорой Вайнером и Далем, и «семь золотых перьев России», как выразился Даль Орлов: детективщик Сергей Устинов, трио из «Литературки» (Рубинов, Добровольский и Игорь Гамаюнов), Леонид Радзиховский, Вадим Дубнов из «Нового времени» и Ю.Б. Отличный стол и всякие литературные истории, как Вадим
Кожевников оставил в завещание двум дочерям 800 тысяч, но разрешил пользоваться лишь процентами с них, а в 1992 году все деньги обесценились. И про одну актрису свердловской оперетты, которая на пикнике встала в ворота и двусмысленно заявила: «Приму любой 11-метровый…».
Звонил Анисим, жаловался, что рухнула газета, что вот оно, еврейское счастье! А Гришу уволили из «Времечко», это — армянское счастье?.. Согласно еврейской мудрости: от счастья до несчастья — шаг, от несчастья до счастья — вечность.
Меня накрыл вал неплатежей и утопаю в миражах. Лиза из «Присцельса» загорелась моей рукописью и говорит, что из нее сделает «книгу-спектакль» (?!), хочет поручить ее оформить Леониду Рабичеву, но ему 71 год и сейчас он в больнице, главное, чтобы он «загорелся»… Продолжает мучить Пескова, сделала энное количество пробных листов в цвете, — ну, прямо, барокко! — и мечтает вслух за оформление «Сада любви» получить премию во Франкфурте…
Коваленко из «Каприза» пригласила на какую-то тусовку: «Будут банкиры!..». Банкиров не заметил, а общался с некоей Аленой Кожевниковой, эмигранткой из 3-й волны, работала на Би-би-си и знала легендарного Александра Максимовича Гольдберга. Он, прежде чем читать у микрофона, расстегивал ворот рубашки, а заодно расстегивал ширинку на брюках, — пикантная подробность аса радиожурналистики.
Печальная дата: 45 лет, как умерла мама…
«Живите в грезах, как все живут», — последний призыв Вознесенского из подборки в МК. Оседлал когда-то лошадку популярности и гонит ее, гонит… И все время кто-то сходит с дистанции. Смерть с косой стоит и косит людей: певец Женя Белоусов — 30 лет, красавица Ирина Метлицкая — 36. И старшее поколение уходит: диктор радио Герциг (я был маленький, а он читал), поэт Межелайтис, актер Евгений Лебедев («Холстомер»), драматург Вадим Коростылев и, вот, Булат Окуджава — 12 июня в Париже, — 73 года… «Дураком быть выгодно, да не очень хочется. Умным — очень хочется, да кончится битьем…». Вот и закончился Булат, и «шарик улетел». Жутко жалко Булата, с его уходом закончилась целая душевно-песенная эпоха. «Возьмемся за руки, друзья!». Хрен кто теперь возьмется. Все по одиночке и все только за себя. «Что ж вы дремлете, ребята? Больше нет у нас Арбата! А какая улица была…».
Ще говорит: напиши об Окуджаве. Возможно, напишу, но не сейчас, а потом.