Ханна снова взглянула на него:
— Нет. Черный, Искорка и Телок.
Три имени будто из страшной сказки.
— Вы встречали этих людей в прошлом? — спросил гипнотизер, пытаясь понять.
— Когда была маленькой.
Джербер догадался, что знакомство относилось к блужданиям Ханны по Тоскане.
— Я не могу сегодня проводить с вами сеанс, — не раздумывая, заявил он. — Это невозможно, после того, что случилось ночью.
— Пожалуйста, — взмолилась женщина.
— Ваша психика подверглась испытанию, это небезопасно.
— Я готова рискнуть…
— Риск состоит в том, что эмотивная память о давнем происшествии заведет вас в самую глубину.
— Не важно, приступим.
— Я не могу отправить вас туда и оставить наедине с теми троими…
— Я должна найти их раньше, чем они снова найдут меня.
Эти слова она произнесла с таким чувством, что Джербер не решился возражать дальше. Порылся в кармане, вытащил черную пуговицу, которую Ханна, возможно, оторвала от одежды того, кто напал на нее ночью.
— Хорошо, — согласился Джербер, подбрасывая пуговицу и ловя ее на лету.
21
На болотах знойное лето. Стоит такая жара, что днем почти невозможно находиться под открытым небом. К двум часам пополудни все замирает и умолкает. Даже цикады не трещат. Только слышно, как растения переговариваются между собой на своем тайном языке, состоящем из шорохов. Ночами по поверхности стоячих вод пробегают зеленоватые огоньки. Папа говорит, что это метан, который выделяется из притопленных корней растущих на болоте деревьев. На вид метан красивый, но от него невыносимая вонь. Кроме дурного запаха, над болотом витают тучи комаров, и если попадешь в такую, спасения нет. Еще в траве ползают ужи, а длиннющие дождевые черви роют землю.
Никто не хочет жить на болоте. Кроме нас.
Меня зовут Златовласка, и дом голосов на этот раз — церковь. Мама говорит, что церкви строятся там, куда люди приходят, чтобы искать Бога. Но мы, когда явились сюда, его не нашли. Может быть, поэтому наша церковь давным-давно заброшена. Папа говорит, что она здесь стоит по меньшей мере пятьсот лет. Знаю, это много: никто из нас пятьсот лет не проживет. Во всяком случае, в одной жизни.