Глава семнадцатая. Eventus stultorum magister est

– Оно тебе надо, Данилов? – во взгляде Елены удивление мешалось с недоумением, так смотрят матери на маленьких детей, пытающихся напиться воды из лужи. – Там есть зам по АИР,[54] вот пусть и старается, флаг ему в руки!

– И вьется узкая тропа, здесь Цезарь проходил когда-то, здесь с кликом двигалась толпа к дверям гранитного сената, – с выражением продекламировал Данилов. – Ты спишь, о славных днях скорбя, могучий Рим, могучий форум. Лишь путник ныне на тебя посмотрит любопытным взором. А римлянин пройдет кругом, не остановится, не взглянет… Что рыться в прахе вековом? Ведь Цезарь спит могильным сном и легион его не встанет.[55]

– Неужели, мне вместо шампиньонов попались мухоморы? – удивления и недоумения во взгляде жены прибавилось. – С чего тебя на декламацию потянуло? Или картошка была какая-то особенная?

– Картошка с грибами получилась замечательной! – ответил Данилов, еще не отошедший от кулинарного наслаждения, устроенного женой, секрет которого заключался в правильном сочетании пряностей. – Я просто хотел привести отвлеченный пример. Цезарь спит могильным сном и легион его не встанет – следует ли из этого, что не нужно изучать историю?

– Где имение и где наводнение? – Елена закатила глаза и покачала головой.

– Там, где нужно! – заверил Данилов. – А что касается «оно тебе надо?», то такая постановка вопроса в нашем деле неуместна. Лично мне ничего не надо, но я думаю о пациентах и если мне удастся спасти жизнь хотя бы одному человеку, то я буду знать, что мое… хм… взаимодействие с Бураковкой, – Данилов машинально почесал правую ладонь, – было не напрасным.

– Но зам по АИР…

– Зам по АИР больше чиновник, нежели врач, к тому же он анестезиолог и о ведении кардиологических пациентов имеет только общее представление, – Данилов невольно удивился своему умению выбирать благопристойные эвфемизмы для словосочетания «полный му…ак». – А если в человеке чиновник преобладает над врачом, то он никогда не попросит помощи вовремя, до совершения ошибок. Сначала налажает, а потом уже начнет бить в колокола. А каждая ошибка – это чья-то жизнь.

– В общем-то ты прав, но…

– Я и в частностях прав! – перебил Данилов. – Можешь считать, что я преследую свой собственный интерес, если более высокие понятия в расчет не берутся.

– Какой?

– Простой! Я – человек немолодой, с изрядно изношенным организмом. Вдруг, во время пребывания в больнице имени Буракова со мной случится инфаркт?

– Не каркай! – вскинулась Елена. – Какой, к чертям, инфаркт?

– Разный может быть, – покладисто ответил Данилов. – Но дело не в характере процесса, а в том, чтобы мне оказали полноценную и адекватную медицинскую помощь. А о какой адекватной помощи можно говорить, если народ набирается впопыхах, по принципу «с бору по сосенке»? Кардиолог из поликлиники? Сгодится! Анестезиолог из стоматологической клиники? Тоже подойдет. Как там у Гоголя? «Что там? веревочка? давай и веревочку! и веревочка в дороге пригодится: тележка обломается, или что другое, – подвязать можно». И что в результате?

– В общем-то ты прав, – с нажимом повторила Елена, давая понять, что перебивать ее не следует, – но поверит ли больничная администрация в твои благие намерения? Что-то я сомневаюсь…

– Я тоже не уверен в успехе, но попробовать нужно, – Данилов выразительно посмотрел на жену. – Человек не может на все повлиять и все изменить, но человеку очень важно знать, что он сделал все, что мог. Если у них есть хотя бы капля здравого смысла, то они с радостью ухватятся за мое предложение.

– С радостью? – Елена недоверчиво хмыкнула. – Они, насколько я понимаю, не такие пациентоориентированные альтруисты, как ты. Им лишь бы штатное расписание заполнить и иметь, с кого спрашивать.