– Подожди, у нас ещё обратный путь впереди, – вздохнула Катя, внимательно рассматривая склон, с которого они скатились. – Я лезу первая, потом тебе помогу.

– Не нужно мне помогать, – сказал тот, – сам вылезу.

«Какой же ты упёртый!» – подумала девочка и вместе с товарищем направилась к подъёму. Да… Глядя на этот крутой склон, дети поняли, что та канава, в которой они прятались от немцев была сущим пустяком и что из неё можно было выходить вообще с любой стороны, даже самой трудной и всё равно эта сторона будет легче, чем весь этот подъём, через который придётся пройти маленьким разведчикам. Катя вздохнула и взялась за один из торчащих гибких, как змея корней и подтянулась. Поскольку варежки она уже где-то успела потерять, онемевшие на холоде пальцы тут же заболели, слабые руки задрожали. Тут корень оборвался, и девочка упала на спину.

– Аккуратней, – помог подняться ей здоровой рукой Гриша, – не сверни себе ничего. Давай я первым пойду.

Катя взглянула на трясущуюся, содранную ладонь, на которой до сих пор лежал проклятый корень:

– Нет, я первая пойду.

С этими словами она ухватилась за другой корень и снова подтянулась. Сколько раз девочка соскальзывала сказать трудно. Руки у неё давно содрались до кровавых мозолей, а земля и ледяной снег действовали, как соль на рану. Сил уже не оставалось, девочку трясло от усталости и боли. Уже хотелось просто всё отпустить и покатиться назад. Но дети понимали, что, если не выбраться сейчас, они умрут. И тогда это место и правда станет для них могилой. Катя обернулась назад и взглянула на болото. В голове вспыхнули воспоминания о том, как она вместе с солдатами хоронила товарищей, как кидала землю в яму на мёртвые тела. А им сюда никто, ведь, даже горсти не бросит, никто не перекрестится. И товарищи никогда не узнают где они пропали. Нет, сдаваться нельзя! Девочка перевела взор на Гришу, который потихоньку пытался пробираться вслед за ней, а затем наверх, докуда оставалось уже совсем немного:

– Я сейчас заберусь и тебя подтяну, – сказала она и полезла с новой силой.

Наконец, руки её достали до края и Катя, сделав последний рывок, выбралась наружу. Она упала лицом в снег и поднялась на колени, тяжело дыша, убрала большим пальцем волосы с горячего, мокрого лба. Сипя, Катя подползла к краю и взглянула вниз:

– Сейчас, – прохрипела она.

– Сиди там! – поднял взгляд на напарницу тот. – Свалишься опять и назад точно не выберешься!

– Ты один отсюда не вылезешь, – оглядывалась девочка, ища способ вытащить товарища.

Тут она заметила большой корень, торчащий из земли. «Опять эти корни!» – с отвращением отвернулась Катя. За то время, пока она выкарабкивалась, девочка возненавидела их всей своей душой. Её уже тошнило при виде вылезающей веточки из земли. Но Катя всё-таки присела к нему и стряхнула снег вокруг. Это был другой корень, не эти тоненькие веточки. Он был твёрдым и слегка изогнутым дугой. Девочка коснулась его и тут ей в голову пришла идея. Она взглянула вниз на Гришу, который до сих пор стоял на месте, держась одной рукой и не зная, как хвататься и двигаться дальше:

– Я придумала, как тебе помочь! – произнесла она и вытерла снова подступающую кровь. Она опять сейчас хлынет фонтаном.

– Я сказал меня не трогать! – нахмурился мальчик.

– Ты сказал, я не послушаю, – села девочка.

Она засунула ногу под корень и потянула её на себя. «Вроде крепко», – сказала Катя, развернувшись, легла на живот и стала аккуратно сползать вниз по спуску.

– Ты что делаешь?! – с непониманием смотрел на неё Гриша. – Ты за что там держишься?!

– Держусь крепко, – поморщилась та и протянула руки к товарищу. – Давай, цепляйся, пока мне плохо не стало!

Кому она врала – ей уже было плохо. Плохо ещё с того момента, как очнулась, но сейчас с перевёрнутой вниз головой, ей стало ещё хуже. Кровь из носа уже тонкой струйкой потекла по лбу, снова замутило. «Хоть бы не стошнило», – мысленно молилась девочка. Она взглянула на напарника, который до сих пор медлил: