Гриша нахмурился и взглянул вниз на голубой из-за ночного света снег. Внутри него происходила борьба между своим упрямством и аргументами напарницы. И судя по всему, девочка побеждала. Он взял валяющуюся рядом длинную палку и снял с головы шапку. Мальчик надел ушанку на конец ветки и тихонько высунул её из зарослей. «А говорил, что другого выхода нет», – подумала Катя, внимательно наблюдая за головным убором. Но ничего не происходило, шапку никто не сбивал, несмотря на то, что была хорошо видна. Мальчик вздохнул и подвигал палку из стороны в сторону, но реакции не последовало.

– Может там нет никого? – предположила девочка.

Гриша опустил палку и снял с конца ушанку:

– Может и нет, – надел головной убор он.

Они слегка приподнялись и взглянули на дорогу, через которую им нужно было перебежать. Она была такая короткая и лёгкая, но одновременно длинная и тяжёлая. Катя сглотнула подошедший к горлу ком:

– Ну? – спросила она. – Двигаемся?

– Очень быстро, – кивнул тот и, не оглядываясь на девочку, взял её за рукав. – На счёт три. Раз…два…три!

Они выбежали из зарослей и понеслись через дорогу. Вдруг раздался выстрел, пуля со свистом пролетела совсем рядом. Враг был не спереди, как предполагали дети, он затаился где-то сбоку. Маленькие разведчики съёжились и прикрыли голову рукой. У них одновременно вырвалось:

– Ай! – вскрикнула Катя.

– Твою ж! – подтянул напарницу ближе Гриша.

Почему-то именно в эти моменты время, начинает замедляться, а маленькая на вид дорога, всё дальше удлиняться. Катя с таким сталкивалась далеко не первый раз и эту злую игру разума она ненавидела всей душой. Прозвучало ещё два выстрела. Девочка даже не смотрела в сторону. Её стало окружать то самое пространство, состоящее из паники. И в этом пространстве не получалось ни дышать, ни слышать ничего, кроме выстрелов, всё куда-то отдалялось, ноги становились ватными. Всё внимание сейчас было сосредоточенно на спасительных зарослях. Наконец, дети пересекли дорогу и ввалились в кусты. За ними раздалось ещё несколько выстрелов. Лицо неприятно расцарапали колючие голые ветки, после которых их сразу встретил глубокий сугроб. Они свалились в него. Лицо и руки больно обожгло холодом, снег попал в глаза, нос и рукава телогрейки. Но не было времени у них разлёживаться. Катя тут же вскочила и взглянула на товарища, который до сих пор стоял на четвереньках:

– Вставай! – схватила его за шиворот она. – Сейчас остальные подтянутся!

Гриша кивнул и, медленно подтянув ноги, встал. Что-то с ним было не так: лицо мальчика исказилось, глаза были влажными, крепко сжатые губы побелели, не желая выпускать наружу крик. Мальчик опустил голову и, прерывисто вздохнув, указал пальцем вперёд.

– Что с то… – хотела спросить девочка, но её перебили.

– Бежим… – проговорил сквозь зубы тот, слёзы быстро скатились по бледным щекам. Он, всё ещё морщась, поспешил вперёд.

Было видно, что Грише было больно. Катя с волнением взглянула на него и заметила большое тёмное пятно, растекающееся на рукаве ватника. «Подстрелили!» – с ужасом подумала она и побежала догонять напарника. Останавливаться было нельзя, немцы уже выдвинулись за ними следом. Гриша бежал всё медленнее. Нужно было бы перетянуть чем-нибудь рану, но останавливаться было опасно – получишь ещё пулю. Девочка сочувствовала своему товарищу. Она знала, как ему больно. В неё тоже когда-то стреляли. Только в её случае, пуля задела ей ладонь, а тут целая рука:

– Давай я понесу мешок с автоматом! –предложила Катя. – Тебе так легче будет!

– Бежим! – выдохнул он, не останавливаясь.

Так они и продолжали бежать, почти не понимая куда. Лишь бы подальше. А лес уже стал доносить голоса оккупантов. Плохо дело. Очень плохо! Катя обернулась и увидела три маленькие отдалённые фигуры. Это были немцы и они направлялись прямо к ним. Догнали. Тут один из них встретился с ней взглядом. Девочка это не увидела, а больше почувствовала. Дыхание перехватило. Она подняла пистолет и выстрелила в их сторону. Промахнулась. Фрицы стали стрелять в ответ. Пули пробивали деревья, слышался треск коры. Дети спрятались за елями. Дыхание совсем сбилось, Катя закашлялась, а сердце уже готово проломить грудную клетку.

– Пистолет! – протянул здоровую руку Гриша и потряс ей. – Пистолет дай!