– Ich erschieße sie trotzdem. Sie werden nicht lange laufen. (Я их всё равно пристрелю. Долго бегать не будут).

– Hast du sie überhaupt gesehen? (Ты хоть видел их?)

– Ich sah, wie diese Großmutter mit jemandem sprach. Ich habe den Partisanen nicht gesehen. (Я видел, как та бабка с кем-то разговаривала. Партизан не заметил).

– Aber sie sind definitiv keine Erwachsenen. Geringer Abstand zwischen den Gleisen, die Kinder laufen. (Но это точно не взрослые. Расстояние между следами маленькое, дети бегают).

– Sogar einfacher! (Ещё проще!)

Катя в этот момент забыла даже как дышать. Всё её тело дрожало от страха, даже голова тряслась, не желая плотно прилегать к земле. Девочка пыталась изо всех сил перевести речь немцев. У неё это получалось, но, правда отрывками. «Здесь… пытаются запутать… видел их… видел партизана бабушку… не заметил… не взрослые… бегают дети… просто», – переводила она у себя в голове. Но не одного слова про их место положения. Катя и Гриша давно установили некий зрительный контакт. Никогда ещё девочка на своём опыте не общалась одним взглядом. Никогда. Она и не думала, что это вообще возможно, пока не попала в такую ситуацию. Дети читали друг друга по взгляду, или думали, что читают. Но по крайней мере так было немного спокойнее. Но тут немцы произнесли фразу, от которой у них пробежали мурашки по коже:

– Vielleicht sind sie in einem Graben? (Может они в канаве?)

Вот эти слова Катя поняла полностью. Глаза Гриши резко сделались шире, он тоже перевёл. «Они узнали где мы есть!» – подумала испуганно девочка. – «Они всё узнали!» Но паниковать было нельзя. Они ещё больше прижались к земле и стали прислушиваться, ожидая с ужасом того, что будет дальше. Может пронесёт. Вдруг раздался выстрел. Катя содрогнулась, но не издала ни звука, сдержалась. Она только зажала дрожащей рукой рот. Выстрел. На этот раз пуля угодила рядом с ними. Она пробила землю в нескольких сантиметрах от головы Гриши. Подбородок мальчика затрясся. Как заворожённый, он осторожно выковырял из земли пулю, повертел её в пальцах и зажал. Опять выстрел. На этот раз пуля вонзилась в одну из веток. Дальше ещё. Но на этот раз немцы били по другим частям канавы. Но маленькие разведчики не выдали себя.

– Gegangen. (Ушли), – наконец раздался голос фрица.

– Nein, prüfen wir. Sie konnten nicht so schnell gehen. (Нет, давай проверим. Они не могли так быстро уйти).

Тут дети услышали, как немцы спускаются вниз. Катя обречённо взглянула на товарища. Теперь им точно не жить. Они погибнут на месте. Прям здесь, в этой канаве. Девочка чувствовала сильную вину. Не нужно было сюда тащиться. Может было бы, и правда, лучше дальше метаться по лесу. Она медленно повернула голову и обомлела. Прям над ними стоял немец. Прям над ними! Их разделяло расстояние в несколько сантиметров. Несколько сантиметров оставалось до встречи с чудовищем. «Ох, мама!» – подумала Катя. Она, не моргая наблюдала за немцем. Он был настолько близко, что она могла разглядеть его форму, перчатки, а самое страшное – автомат, из которого эти твари расстреляли невинную бабушку. Сколько партизан убило это оружие? А сколько мальчишек и девчонок? И она с Гришей будет следующими. Фриц нагнулся и приподнял ветки. Свет проник внутрь укрытия и остановился возле Кати. Дети остались в тени. Они сжались и зажмурились. Всё, им конец. Но тут, неожиданно, оккупант бросил ветки назад и отошёл. На маленьких разведчиков вновь посыпался снег. Катя открыла глаза. «Это что было?» – не верила она. – «Это как?» Её мысли прервал голос фрицев:

– Niemand! Hast du irgendwas? (Никого! У тебя что-нибудь есть?)

– Auch leer. Diese Bastarde konnten entkommen! Allerdings flink. (Тоже пусто. Эти гады успели скрыться! Шустрые, однако).

– Wir müssen sie töten. Es darf ihnen nicht gestattet werden, mit einem ihrer eigenen Kontakt aufzunehmen. (Мы должны их убить. Нельзя допустить, чтобы они связались с кем-то из своих).

– Wir müssen unsere erfüllen. Vielleicht haben sie sie bekommen. (Нужно встретиться с нашими. Может они их перехватили).

С этими словами фрицы стали отдаляться. Катя с Гришей, которые уже приготовились к смерти, продолжали лежать, не шевелясь. Что это было? Они их не заметили? Враг просто не полностью поднял ветви, и они остались невредимыми. Вот это везение. Только когда голоса немцев окончательно стихли, они стали двигаться. Катя громко выдохнула и опустила голову на руки. Её всю трясло от сильного перенапряжения. Она уже была уверена, что её застрелят. Девочка даже увидела оружие, из которого и вылетит роковая пуля.

– Боже! – сжала кулаки она и прерывисто вздохнула. – Боже!

Её коса, вместе с платком, наконец отцепилась от ветки и упала ей на плечи. Катя лежала лицом вниз, из глаз на землю падали слёзы. Конец был так близок. Она уже ощутила запах своей смерти, но попробовать её, слава Богу, не удалось. Гриша лежал бледный как мел. Его глаза непрерывно смотрели куда-то вдаль, пальцы намертво зажали фашистскую пулю. Он перевёл пустой взгляд на Катю и, наконец, словно очнувшись, произнёс:

– Всё, хватит. Хватит. Нужно выбираться отсюда.

Катя приподняла голову и вытерла слёзы, размазывая грязь по лицу. Земля была везде: в волосах, под ногтями, на потрескавшихся на морозе губах. Но она этого не замечала. Девочка снова опустила лоб на ладони и кивнула: