– Вон уже деревня, – перешла на шёпот девочка.

– Всё, теперь действуем очень осторожно, – подтянул мешок на плечах Гриша.

Они аккуратно стали пробираться к селу. С каждым шагом, обзор всё улучшался и теперь можно было чётче разглядеть эти самые «верхушки». Если глазам открывались только крыши домов, то это значит, что поселение находилось внизу, а сами дети на склоне, ведь на протяжении всего пути они потихоньку двигались вверх. Дойдя до конца леса, маленькие разведчики оказались на небольшом холмике. Только вот, деревня была дальше, чем они предполагали. За дома дети приняли крыши двух старых мельниц, одиноко стоящих в поле. Лопасти у них застыли на морозе, одна было немного сломано. Сами мельницы были небольшие, деревянные. В зимнее время они, будто впадали в спячку и замолкали, замолкали на несколько суровых месяцев. Деревня была уже за полем.

– Танки не поместятся в такие, – внимательно разглядывал мельницы Гриша, – в другом месте прячут. Танки у этих сволочей быть должны.

– Это только начало тыла, – повернулась к нему Катя, – нужно к селу пробираться.

– Только не в поле, – помотал головой мальчик. – Вот здесь в обход, без вариантов. Фрицы могут за партизан нас счесть. Очень подозрительно выглядит, когда в такое раннее время люди выбираются из леса. Проберёмся осторожненько и подождём, пока гражданские выйдут. Сейчас они спят, наверное. Дальше с ними сольёмся и всё пойдёт, как по маслу.

– Они уже должны встать, – прервала его девочка, – в деревнях рано поднимаются, – она немного помолчала и добавила. – Особенно, в оккупированных. Немцы не дают долго спать, работать заставляют.

– Это нам на руку, – вышел из-за дерева Гриша. – Тогда вперёд!

Спускаться было нелегко, холм успел покрыться льдом, но дети справились. Добравшись, они сразу же оказались в каком-то непонятном углублении, длящимся вдоль всего поля. «Это траншеи!» – пришла мысль в голову к Кате. – «Только, они недостроенные». Иного объяснения этому она не могла придать. Зачем вокруг поля копать? Скорее всего, гражданские начинали рыть здесь окопы. Но потом пришли немцы и это дело остановилось. Но местные даже не могли предположить, что их труды всё де когда-нибудь пойдут на пользу двум маленьким разведчикам. Благодаря этим недостроенным траншеям, дети могли спокойно перебраться, не боясь получить пулю от немцев. На белом снегу тёмная одежда была очень видна, не замаскируешься. А здесь очень удобно спрятаться. Гриша шёл впереди, пригибаясь и держась за шапку. Катя, наблюдая за товарищем, тоже невольно начинала сутулиться, хотя ей то это было делать совсем необязательно. Она была на две головы ниже мальчика и ей окопы по росту подходили. Девочка старалась не отставать и внимательно слушала то, что говорит её напарник:

– У меня уже был похожий опыт, – объяснял тихо он. – Сейчас просто сольёмся с местными, походим, побродим неподалёку, заодно и запомним где у фрицев всё стоит.

– А если здесь ничего нет? – спросила Катя. – Тыл большой. Тут же не один населённый пункт рядом.

– Та же схема, – ответил тот. – Мы у немчуры на одно лицо, ничего не поймут. Ну а как солнце сядет – назад отправимся. Тебя же тоже в тыл отправляли, должна понимать.

– Да там не совсем всё гладко вышло, – нахмурилась девочка. – Точнее, всё совсем пошло не по плану.

Вот они и приближались к деревне. И с каждым шагом Кате всё больше казалось, что здесь что-то не так. Она не могла понять, что конкретно, но чувствовала какое-то несоответствие. Деревня не выглядела, как обычные населённые пункты. Даже под оккупацией всегда шла хоть какая-то жизнь, она ощущалась. А здесь… Девочка, прищурившись, вглядывалась в дома, но чувство тревоги только обострялось. Они остановились за несколько метров и осторожно выглянули из траншеи.

– Ох, Гриш, – вздохнула Катя, – мне это не нравится. Я сердцем чувствую – неладно здесь.

Мальчик прикусил губу:

– Прям чувствуешь? – спросил он.

– Поверь, – кивнула та и добавила. – Я такое в последний раз видела в своей деревне, после того, как фашисты… – тут её голос прервался, она выдохнула и тихо добавила. – В общем, ты понял.

– Я тоже думаю, что здесь что-то произошло, – согласился с ней Гриша.

Деревня, и правда, походила на Лесково после трагедии. И погода была очень схожей с той, которая была в тот роковой день, только со снегом. Недавно начавшее подниматься солнце, куда-то подевалось. Теперь на крыши домов смотрело серое хмурое небо. На улице не было ни души, несмотря на то, что в это время люди уже должны работать. «Мёртвое село», – пронеслась мысль в голове у Кати. – «Прям, как моё». Катя поёжилась.