– Берегите себя.
Девочка повернулась к ГАЗ – 62 и поднялась на ступеньку. Тут она остановилась. Нет, Катя так просто уйти не может. Она спрыгнула назад на землю, сделала шаг к Резанцеву и обняла его. Бог знает, что может произойти на задании или пока она будет на нём. Катя старалась всеми силами не думать об этом. Но она прекрасно знала, что война – вещь непредсказуемая. Её действия невозможно предвидеть. Она ходит по родной, уставшей от взрывов и тяжести мёртвых земле, и каждый её шаг необдуманный, не похожий на другой. И пока она совершает его, нужно успеть сделать элементарные вещи: сказать спасибо, помириться с другом, попрощаться перед трудной дорогой. Это девочка осознала ещё в Лесково. Тогда она ничего не успела сделать. Ни попрощаться, ни сказать важные слова уже покойной семье и друзьям. Александр ободряюще похлопал её по спине. Катя отпустила его и натянуто улыбнулась:
– Мы будем осторожны, товарищ командир. Вы, главное, дождитесь нас, – сказала она и залезла в грузовик.
Помятая дверь ГАЗ – 62 захлопнулась. Борис Иванович дёрнул за рычаг:
– Ну, поехали.
Машина тронулась с места и, не спеша, поехала вдоль деревьев по неровной дороге.
Глава 4
Заснеженные деревья быстро сменяли друг друга, неровная дорога давно превратилась в одну длинную линию. Всё вокруг проходило мимо окна машины, словно плёнка с кадрами. И ты сидишь себе и смотришь этот причудливый непонятный фильм. Тут картинка дёрнулась. ГАЗ – 62 наехал на очередную яму. Катя подпрыгнула и схватилась рукой за край сиденья. Она повернула голову вперёд и прищурилась. Растрёпанные волосы её зашевелил противный ледяной ветер, дувший через пробитое лобовое стекло. Внутри машины было холодно. Сбоку сидел Гриша. Он почти всю дорогу смотрел вниз под ноги. Но иногда мальчик переговаривался с водителем. Девочка поняла, что с Вареевым он тоже знаком. Ей казалось, что её напарник завёл связи почти во всём полку. Ну, кроме их батальона, наверное. У них Катя мальчика никогда не видала. Борис Иванович насупил свои лохматые поседевшие брови:
– Пум-пум-пум, – выдохнул он, – дорогу как замело. Не пройти, не проехать, – тут он мельком посмотрел на Катю, а затем, повернулся к Грише и усмехнулся. – Я смотрю, ты с подругой нынче на задание отправляешься. Сам не справишься?
Мальчик весь покраснел и взглянул на Вареева:
– Борис Иванович!
Водитель рассмеялся и потрепал рукой его по голове, не сводя глаз с дороги. Ушанка съехала с головы Гриши из-под неё показались непослушные волосы. Катя невольно улыбнулась. Ей это так знакомо. Все бойцы в батальоне считают долгом так же пройтись по её голове. Но с другой стороны, это было даже приятно. Эти моменты были такие тёплые. И с Гришей такая же история. Но, видимо, ему это не нравилось. Он поправил шапку:
– Вдвоём надёжнее на задание ходить, – ответил на вопрос мальчик. – К тому же, она девочка и маленькая. Таких немцы никогда не заподозрят.
– Ты не боись, – обратился к ней Вареев. – Всё хорошо будет.
– А я и не боюсь, – выпрямилась Катя, – совсем не боюсь. Я уже второй раз на разведке.
Кому она врала? Конечно же, девочка волновалась. Но тут на фронте трусов нет. Страшно – не страшно – в бой идёшь. И Катя понимала эту золотую истину. Она снова подняла взгляд на водителя, но мужчина уже ехал молча, наблюдая за дорогой. В его глазах можно было заметить печаль. О чём он конкретно думал – девочка не знала. Может так человек сосредоточился на трудной дороге? А может ещё что-нибудь? Но Борис Иванович размышлял совершенно о другом. О том, о чём задаются вопросами все солдаты в такое трудное для страны время – зачем немцы трогают мирное население. Особенно детей. Если бы фрицы сражались только с солдатами, не было бы сейчас столько сирот. Но фашист есть фашист и этим всё сказано. Машина опять дёрнулась.
– Пум-пум-пум, – опять послышалось от Вареева. – Какая же дорога трудная, черти б её побрали.
ГАЗ – 62 остановился. Дети в недоумении взглянули на водителя.
– Мы заглохли? – спросил Гриша.