Резкая смена в поведении Резанцева не на шутку разволновала Катю. Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами и съёжилась. Девочка много раз слышала от него эту фразу, когда он объяснял бойцам план нападения на окопы немцев. Если товарищ командир так говорит, то нужно действительно напрячь свою память. Катя нахмурилась и кивнула:
– Хорошо, я слушаю.
– Первое и самое основное: не разделяйтесь. Ни при каких обстоятельствах! За друг – друга стойте горой. Порознь ничего не добьётесь – фрицы быстрее найдут. Второе: самодеятельность только в критических случаях. Никаких коротких путей, никакого «я знаю, как лучше». И третье: всеми силами избегайте немцев. Ну, а если всё-таки встретите, не вступайте в бой, не геройствуйте понапрасну, не суетитесь. Если начнут спрашивать куда идёте, кто такие – стройте из себя дураков. Не вздумайте отвечать на немецком и показывать, что вы хорошо понимаете их речь. Заподозрят в партизанстве. Всё ясно?
Катя ещё раз кивнула:
– Ясно. Я всё поняла.
– Ну вот и хорошо, – отпустил плечо девочки Резанцев.
«Только бы всё прошло как надо», – подумал командир. Он отправлял её на такое задание уже второй раз, и второй раз убеждался в том, что провожать на разведку детей – совсем другое дело. За взрослого так не волнуешься. Понимаешь, что это уже состоявшейся, опытный человек, который чётко последует указаниям, сориентируется в непредвиденной ситуации. А тут дети. Одна – ещё не опытная в разведке, и второй – непредсказуемый любитель сделать всё по-своему. Идеальная компания. Но кто их знает? Может быть они провернут всё гораздо лучше, чем взрослые солдаты. На войне растут не по годам – это он знает не понаслышке.
* * *
ГАЗ – 62 завёлся и зарычал. Катя смотрела на большую крепкую машину. Техника казалась ей такой сильной, что девочка была уверена, что грузовик прослужит ещё много-много лет. Он был не новым – жизнь войны встретила машину со всеми почестями. ГАЗ – 62 был потрёпан, на одной двери красовалась вмятина, левая фара отсутствовала, а на лобовое стекло в одном месте было пробито пулей. Девочка представить себе не могла, какие нападения пришлось пережить грузовику и его водителю. Машина, словно верный конь, не предавала хозяина и работала исправно. Борис Иванович понравился Кате. Он был очень похож на Сорокина. Усы, добрые глаза, тёплый взгляд – всё это напоминало девочке о дяде Ване. Только от Вареева пахло не только табаком, но и самой машиной. Видно, что он часто в ней копался. Катя стояла вместе с Гришкой и наблюдали за действиями водителя. Рядом были командиры, Шевченко, Сорвунов, а ещё чуть дальше – полковник. Девочка старалась в его сторону лишний раз не смотреть. Не хотела сталкиваться с ним взглядом. Она повернулась к Грише. Он был очень серьёзным. Мальчик подтянул на плечах мешок, который им выдали вместе с гражданской одеждой. Там не было никакого оружия, только мёрзлая картошка, а под ней, на обратной стороне подкладки была спрятана карта. Нести эту тяжесть доверили ему. Наконец, Борис Иванович подошёл к ним, поправляя шапку:
– Всё, можно выезжать. Машина готова.
Катя почувствовала, как в груди у неё сильно заколотилось сердце. «Пора», – подумала она.
– Гришка! – послышался сзади голос Савельчук.
Мальчик повернулся к командиру лицом:
– Чего тебе? – спросил он.
– «Чего тебе», – передразнил племянника тот и опустил руку ему на макушку. – Ничего. Ты всё понял?
Ушанка опустилась на лицо Гриши и закрыла полностью глаза. Он поморщился и убрал руку командира:
– Понял, – сказа мальчик и с некой обидой посмотрел на дядю.
Тут к ним подошёл полковник. Симонов окинул взглядом маленьких разведчиков и поднял бровь:
– Ну что? До встречи через трое суток. Ни пуха, как говорится.
«К чёрту», – проговорила про себя Катя и вместе с остальными отдала честь полковнику и капитанам. Пришло время прощаться. Гриша повернулся к Роману и пожал ему руку. Савельчук уже поднял ладонь, чтобы по привычке ещё раз потрепать племянника по голове, но в последний момент воздержался. Только нахмурился. Катя взглянула на Александра и Романа. Несмотря на то, что они тщательно скрывали свои эмоции и вели себя спокойно, нетрудно было заметить волнение. А кто волноваться не будет? У Шевченко и Сорвунова скрыть не получалось ничего. На их лицах было всё чёрным по белому написано. Гриша стянул с себя мешок и открыл дверь машины, в которой уже ждал Вареев. Катя повернулась к Резанцеву и кивнула. Александр слабо улыбнулся: