И шатко и валко по беспокойному Бискаю дошли до португальского порта Авейру, который считается одним из самых красивых городов Португалии. Чтобы добраться до самого города, нужно со стороны Атлантики пересечь обширную лагуну с одноимённым названием и войти в центральный судоходный канал, делящий город пополам и проходящий как раз по исторической его части. Большинство старых построек сохранилось на южной стороне канала. Но старый город и одна из центральных улиц, рассечённая посреди узким бульваром, местами поглощаются современными зданиями, которые прорастают сквозь архаику исторического лица древнего Авейру, претендуя на некое лидерство. Но они больше похожи на агрессивные сорняки среди культурных растений.

В отличии от Лиссабона, Авейру совершенно плоский город, и передвигаться по нему пешком или на велосипеде не составляет труда даже для ленивых. Несмотря на то, что некоторые восторженные свидетели и называют Авейру второй Венецией, сравнение это далеко от действительности. Есть только отдельные, но очень характерные параллели. Это – наличие нескольких каналов, образованных с незапамятных времён речными наносами в прибрежной лагуне. По этим каналам, так же, как и в Венеции скользят расписные лодки. Но не гондолы, а молисейру. И расписаны они нередко в два основных цвета: снаружи – жёлтый и внутри – синий. Встречаются и реверсивные сочетания с незначительным добавлением белых вставок, но крайне редко. Причём, цвета насыщенные до предела: если жёлтый, так это цвет разлитого желтка, а синий очень близок к цвету индиго. Украинский жовто-блакитный прапор намного бледнее.

Конфигурация молисейру тоже отличается от гондолы, у неё высокоподнятый с плавным загибом вверх заострённый нос и более низкая корма с характерным длинным румпелем и массивным, навешенным на острый транец, пером руля. Современные молисейру имеют, как правило, механический движитель, и шкипер, держась за румпель, выполняет, в основном, обязанности рулевого. Сейчас эти изящные лодки редко используют по своему прямому назначению. В более старые времена они предназначались для сбора водорослей в лагуне, которыми, как гирляндами, обвешивали высокий рогатый нос лодки – это было удобно и, как сейчас говорят, технологично. Сами же водоросли использовались по большей части как удобрения. Сейчас молисейру являются визитной карточкой города. Владельцы содержат их в чистоте и порядке. При желании можно заказать водный тур на этой изящной, лёгкой и грациозной ладье. Наши скромные заработки и минимальные запросы к жизни не располагали к подобным излишествам. Тем более, что сами мы находились на своего рода большом железном молисейру, пусть и зелёного цвета, и не с загнутым вверх носом, но всё равно на полноценном плавающем средстве.

Я мог бы всего этого не рассказывать, но дотошность моей натуры требует сохранить этот материал, дабы меня не уличили в сокрытии виденного. Я считаю, что не поделиться увиденным, а также утаить мысли, впечатления и образы, возникающие в душе, то же самое, что проявить наивысшую степень скопидомства. Поэтому также не могу обойти молчанием одну из уникальных и важных культурных достопримечательностей Португалии – фаду.

Фаду можно услышать в кафе, ресторанах и «клубах фаду». Португалия без фаду, что Испания без фламенко, или Австрия без вальса. По-португальски «фаду» пишется «saudade». Фаду – это глубокий грудной женский голос, исполняющий песню, полную внутренней тоски и печали, надежд и страданий, любви и обречённости под аккомпанемент двенадцатиструнной португальской гитары, по звучанию близкой к мандолине, и виолы – гитары классической. Это уже устоявшееся во времени португальское трио заставляет замереть слушателей, проникнуться моментом сопричастности к жизни, к её трагическим проявлениям, ибо, как сказала однажды моя мама, опираясь на свой долгий опыт, жизнь в конечном итоге – это трагедия. Фаду, как раз, и олицетворяет весь пафос этой трагедии. Только ради фаду стоит приехать в Португалию.

Стоянка в Авейру оказалась короткой. Я галопом проехался по старым улицам этого южного городка: по его каменным морщинам, хранящим долгую и сложную историю. Трудно поверить, что всего четыре столетия назад город оказался отрезанным от моря в результате ужасающей бури, практически закрывшей наносами вход из Атлантики в бухту Риа-ди-Авейру. Гавань быстро обмелела и заилилась, практически прекратилась процветавшая ранее торговля металлами и удивительно красивой изразцовой плиткой «азулежу» с неповторимым национальным рисунком. И только в середине XIX века жители города прорыли новый канал, тем самым, дав ему вторую жизнь, и ещё раз доказали, что жизнь без торговли тускнеет. Экскурсии в прошлое не менее интересны, чем вояжи в реальном времени. В любом случае нельзя обойти стороной это уютное место на западном краю Европы, если уж ты в него попал. И было бы непростительным не ступить на брусчатку авейровских мостовых, не полюбоваться фасадами домов, декорированных причудливым орнаментом местной азулежу, не прикоснуться к лоснящимся краской бортам молисейру.

На оживлённом разъезде у моста через канал под большой чёрный «Мерседес» попал шикарный японский мотоцикл класса «камикадзе». Образовалась солидная дорожная пробка, которую пришлось объезжать по узкой верховой старинной улице. Вот оно – бесспорное преимущество велосипеда. Все стоят, а я еду.

Четырёхчасовой переход на север, и мы – во втором по величине городе Португалии – Порту. Нужно ли мне говорить о том, что эти слова этимологически связаны и родственны по элементарному принципу наложения? Даже не лингвисту понятно, что одно произошло от другого. Единственный вопрос – какое из них первично? И, оказывается, это очень легко установить. По всем историческим данным город Порту существовал ещё до образования самого государства и первоначально назывался Portus Cale, затем Portucale. Отсюда – Португалия. Надеюсь, на меня не обидятся португальцы, если я назову этот город зерном Португалии. Из него в итоге выросла эта прекрасная страна.

Город расположен в устье реки Дору. Мы встали к причалам в районе моста дона Луиша. Мост опирается на высокие скальные выступы по обоим берегам реки и своей гигантской арочной опорой напоминает элемент Эйфелевой башни. Недаром его строил ученик и компаньон самого Эйфеля Теофил Сейриг. А, впрочем, дорогой читатель, зачем тебе эти сведения? Лучше прокатимся вместе со мной на велосипеде по окрестностям. Это более здоровый способ существования, чем рыться в пыльных фолиантах истории.

Рано утром мы подадимся в сторону Атлантического побережья, изрезанного многочисленными живописными бухточками, будто специально предназначенными для общения с океаном. В каждой бухточке пляж, огороженный скалистыми выступами, хаотично разбросанными по всему побережью. Эти каменные глыбы валяются так небрежно, что можно подумать, их разбросал в далёкие мифические времена гулявший вдоль берега великан. Песчаные пляжи чередуются с галечными – выбирай на вкус.

Отдельные прибрежные закутки напоминают глубокие купели, защищённые от океанского прибоя рифом – грядой скалистых образований и камней, – где волнение океана умеряется сразу на несколько баллов.

Вода в купелях оказалась на редкость холодной. Я в полной мере почувствовал на себе умеренно-тёплое Португальское течение, которое в тот день на фоне жаркого солнечного дня обжигало и не давало насладиться в полной мере морским (а точнее – океанским) купанием. Загорающих было много, купающихся – единицы. Когда я переодевался после омовений в благословенных водах Атлантики, тонконогий португалец с густыми чёрными усами, как у нашего «деда», прислонившийся спиной к большому скалистому валуну, спросил меня о чём-то по-португальски. На всякий случай я ответил по-русски: «Очень холодно!». Португалец рассмеялся, показывая ровные белые зубы под чёрными усами, будто я сказал что-то очень смешное.

После бодрящего купания хорошо было проехаться по ровной асфальтовой дорожке вдоль кипящего прибоем Атлантического океана, насладиться быстрой ездой и открывающимися видами, сменяющими друг друга, как в детском диаскопе. Насколько красива и благоуханна бывает наша Земля в своих нерукотворных проявлениях! Для того Дух Божий во тьме носился над водою, чтобы, в конце концов, создать свет, а затем твердь небесную и земную (и стало так). «И назвал Бог сушу землёю, а собрание вод назвал морями: и увидел Бог, что это хорошо» (Бытие, 1; 10). И возник пейзаж, которому нет равных, ибо в нём проявились осмысление и радость. И нет ничего более прекрасного, чем эта граница на стыке океана и тверди.

Возвращаясь назад, я наконец-то увидел массовые купания. Купались в основном на относительно мелководном пляже, защищённом с двух сторон мысами и расположенном ближе к устью Дору. Уверен, что вода там была теплее. «После хорошей велопрогулки не мешало бы выпить настоящего португальского вина», – подумал я и свернул в попавшийся по дороге магазин. В нём за 600 крузейро я выбрал себе пятилитровую пузатую бутыль сухого Roze с нарисованным на этикетке мостом дона Луиша, килограмм спелых яблок (100 крузейро), апельсинов и бананов (180 крузейро за кг.). Чтобы был понятен уровень цен, даю курс на тот период: 163 крузейро = 1 доллару. В Авейру цены немного ниже. Вероятней всего это объясняется большим притоком туристов в Порту. Хотя между городами всего-то 50 км.