13 ноября, 1040. Намерение выполнено, несмотря на усталость, головную боль и прочие приятные вещи. Перевод “Барсака” закончил. Осталось откорректировать и выправить перепечатанный на машинке текст.
18 ноября. Вечер. Все предыдущие дни работал над правкой “Барсака” и перенесением ее во второй и третий экземпляры: была очень напряженная работа. Сегодня утром закончил оформление рукописей: первую и вторую части сшил отдельно, иначе получился бы слишком толстый том.
Третьего дня получил от Анатолия рукопись “Дунайского лоцмана”. Сегодня после окончания работы над “Барсаком” взял “Д[унайского] л[оцмана]” освежить содержание, и с первой же страницы рука потянулась за карандашом. Дальше, больше… И получилась такая серьезная правка, что перед ней замечания Белинович, и ее пометки — нуль, ничто! Нашел много неуклюжих оборотов, длинных запутанных предложений и — особенно много лишних вводных слов и местоимений, на которые столь щедр Жюль Верн, и которые составляют особенность французского языка, но у нас они нейдут. Приходится здорово чистить старика… Видимо, и с “Барсаком” тоже еще придется поработать.
Сейчас прошел немного меньше половины “Д[унайского] л[оцмана]”, но посижу еще. Надо завтра кончить.
19 ноября, вечер
Сегодня после полугодовой волокиты у нас наконец отопление переведено на газ. Конец угольной пыли и грязи и всяким хлопотам с выпрашиванием талонов на уголь и дрова! Сейчас я сижу в одной рубашке и благодушествую — очень тепло.
Сегодня кончил правку “Дунайского лоцмана”.
20 ноября, 11.00. Какая благодать! Теплынь замечательная. Форточка открыта, я в рубашке с расстегнутым воротником, сижу и благодушествую…
Был у Фирсова, взял 1-ый экз[емляр] “Дун[айского] лоцмана” для перенесения правки. Договорился о помещении в однотомнике “Дня журналиста” и о переводе “Обезьяньего генерала”. Хочется немного разделать американцев и англичан устами Ж[юль] Верна за их подлые дела в Венгрии и Египте.
23 ноября, пятница. Надо писать рассказа для Архангельского, и никак не могу собраться с духом — мешает замышленная поездка на рыбалку! Третьего дня вечером и вчера почти весь день ремонтировал удочки и собирал все необходимое. Вчера принесли мне пенсию — 2400 р[ублей] за два месяца, это приятно. Кажется, я буду получать пенсию 22-го числа.
Сегодня опять не мог взяться за рассказ, но зато перевел “Обезьяньего генерала”. Это у меня идет хорошо.
29 ноября, четверг.
Прошлую субботу и воскресенье провели на рыбалке, что описано в рыболовном е. В понедельник отлеживался от утомления и провел занятия в Институте, и лишь во вторник взялся, наконец, за очерк “По Иртышскому водохранилищу на “Чайке”. Написал его в три дня — вторник, среду и четверг; сегодня закончил, вышло, по-моему, около листа с четвертью. В ночь на среду проснулся в половине второго, и вместо того, чтобы лежать без сна три-четыре часа, встал и писал до половины шестого. Работоспособность хорошая, никто не мешает, сделал много, а потом лег и спал до половины десятого.
Завтра отдам рассказ в машинное бюро “М[осковский] Р[абочий]”. Я решил теперь не печатать сам — уж очень непродуктивная работа. Экономя время, я много смогу написать.
Кстати — я давал очерк прочитать Виве, он сделал несколько дельных замечаний.
Звонила Брусиловская, готов макет “Земли и неба”, завтра утром приглашают в из-во[издательство] поработать над ним.
30 ноября. Утром больше двух часов работал в Детгизе с Г.С. Вебер и техническим редактором Ниной Литинской над макетом “Земли и неба”. Очень красивая получается книга! Рисунки очень хороши, и Вебер только боится, чтобы их не попортили при печатании. Оказывается, книга так долго задерживалась именно из-за сложности иллюстраций; некоторые из них печатаются в 5, 6 и 7 красок!
— У нас такой книги еще не было! — сказала Вебер.
Возможно, что книга будет напечатана в декабре, т.к. издательство очень теперь с ней торопится.
Декабрь