Книги

Дневник. 1956-1959

22
18
20
22
24
26
28
30

Очень удачно встретил на ул[ице] Горького Л[енору] Г[уставовну] Шпет. Узнал от нее, что она направила мою пьесу “Терентия и Тентия” по инстанциям сначала в какое-то управление при Мин[истер]стве Культуры, а оттуда она должна пойти в Главлит и далее — в отд[ел] распр[оряжений] УОАП). Пьесой заинтересовался директор рижского театра кукол и даже перепечатал ее для себя с един[ственного] экз[емля]ра, который был у Шпет.

Помимо этого Шпет поместила в информацию о моей пьесе в бюллетени, к[отор]ые выпускает театр Образцова. В общем, с ее стороны проявлено хорошее и горячее участие, что довольно трудно встретить.

Л.Г. дошла до моей квартиры, и я ей дал два экземпляра “Т[ерентия] и Т[ентия]” для дальнейших хлопот по продвижению пьесы.

Звонил в ред[акцию] “Моск[овского] Рабочего” и договорился там с неким Фирсовым, что они прочитают переводы Ж[юль] Верна, сделанные мною. Он, правда, пытался отговориться тем, что они издают уже переведенные вещи — общеизвестные.

Вечером вернулись на дачу.

12, четверг. Весь день провозился над двумя сачками для ловли хариусов. Посмотрим, как они себя покажут…

13, пятница. Утром — Москва, сборы. Тем не менее, занимался и литер[атурными] делами. Пошел в “Моск[овский] Раб[очий]”, познакомился с Вас[илием] Петровичем Фирсовым — очень приятный человек. Я довольно быстро убедил его, что горадо лучше издавать Ж[юль] Верна, незнакомого читателям, чем давно известные вещи. У них установка — издавать то, что уже печаталось, и, когда он узнал, печатался мой перевод “Барсака”, он попросил меня принести его. Я мигом обернулся и принес. Теперь у них 3 романа — на однотомник, которым он чуть ли не решил заменить “Т[аинственный] остр[ов]” (они его собирались издавать). Я заполнил анкету, указал ряд своих произведений и то, что имеется много переводов заграницей. Это произвело на него большое впечатление, и он мне сказал:

— Думаю, что у нас дело выйдет.

А на прощанье он мне сказал, что нужно бы заняться моими оригин[альными] вещами. Я в ответ рассказал ему о “Зодчих”.

Если у меня завяжутся связи с “М[осковским] Р[абочим]”, это будет здорово!

Август

12, воскресенье. Возвращение из поездки на Алтай.

14, вторник. Был в Детгизе. Брусиловская еще не читала рукопись “Вода и воздух”, договорились, что я буду у нее в начале будущей недели.

Заходил в Книжную Лавку Писателей, накупил кучу книг.

22, среда. Накануне Вива по моей просьбе звонил Брусиловской, она рукопись прочла и просила меня приехать. Утром я прибыл в Детгиз. Рукопись прочла не только Майя, но и Мих[аил] Антонович (ясно — она одна побоялась судить!) В мнениях они. оказались единодушны (у всех рассказов одинаковое воспитание и одинаковые взгляды). Оригинальность рукописи до них не дошла.

— Вы пишите о людях, а не о воде и воздухе! — вот любопытный упрек, который я услышал от них.

Обычно писателей упрекают за то, что у них много написано о машинах, но нет ничего о людях, а здесь наоборот. Я дал многое из истории культуры, а им нужна физика и техника. Понятно, я могу написать и в таком плане, хотя многое придется переделывать. Вставлю целый ряд статей, к[отор]ые я было исключил из плана: о гидростанциях, о строительстве прудов и прудовом хозяйстве и т.п. Добавлю и новое: земснаряды, гидромониторы, тяжелая вода, как атомное горючее и пр. и пр. Редакторы нашли, что в книге нет системы, придется перестроить ее план.

Ночью долго лежал без сна и думал…

В Детгизе встретил В[ладимира] В[асильевича] Архангельского. Он принят в члены ССП; “Сов[етский] писатель” поручил ему и Херсонскому составить большой рыболовн[ый] сборник на 30 листов. Арх[ангельский] просил меня написать большой очерк (до печ[атного] листа) об Иртышском водохранилище. Я обещал это сделать. В общем поездка на Алтай снабдила меня большим литературным материалом.

Разговаривал и с Миримским об очерке “ Шестьдесят лет”; этот очерк д[олжен] б[ыть] лирическим, поменьше статистики. Что ж, это даже лучше. Спрашивал его о “Волш[ебнике]” — ноль ничего нового.