Говорил с завед[ующим] секретн[ым] отделом Лозинским о представлении к ордену Ленина. Он сказал, что надо постараться, чтобы это представление было сделано после 1 авг[уста], до моего ухода с работы.
26, суббота. Был в Детгизе, взял у Брусиловской еще не правленный мною конец рукописи “З[емли] и н[еба]”. Смотрел у Миримского проспект книги “У нас в Сибири”. Просил его составить для меня отношение к учреждениям — о помощи в сборе материалов. Размерами статьи можно не особенно стесняться, если она будет интересна. Если Вива сделает интересные фотографии, они могут быть помещены.
Вечером ездили к ребятам в Тарасовку на мотоцикле. Саша очень сильно заикается, жаль его.
27, воскр[есенье]. Ездили на дачу. С утра прекрасная погода, а к вечеру испортилась. Возвращались на мотоцикле под дождем — не очень-то было приятно!
28, понед[ельник]. С утра правил рукопись “З[емля] и н[ебо]”. Потом кафедра и партийное собрание. Разбор дела Литвина. Был у директора. Он тоже просил не бросать совсем работу. Насчет отдыха сказал, что я его заслужил, но представление, м.б., нельзя будет сделать сразу после 1 авг[уста], т.к. там еще какие-то правила, но все равно я буду представлен, даже если и уйду с работы. Разговор был очень благожелательный. Надо еще поговорить с Сафроновым и выяснить вопрос.
Отпуск у меня, вероятно, будет с 6 июня и придется посещать экзамены групп 1-го курса мат[ематического] ф-та[факультета].
Последние дни меня совершенно замучил кашель, наверное, еще примешалась простуда. Начал пить сегодня стрептоцид.
30 мая. Среда. С утра позвонил Шманкевичу, узнал, что он едет в Мурманск, писать очерк о каком-то знатном рыбаке. Ему дают командировочные. Муся прицепилась к этому факту и начала говорить, что и я могу получить тоже. Я еще раз позвонил Андрею, и он посоветовал обратиться к Камиру.
Я поехал в Детгиз, захватив с собой рукопись “З[емля] и н[ебо]”
— последние листы. Там мы с Брусиловской их просмотрели. В коридоре я встретил Шманкевича, он оформлял свою командировку. Серия “Герой шестой пятилетки” идет по редакции Инны Иван[овны] Кротовой, участие принимает Камир (он теперь зам гл[авного] редактора). Шм[анкевич] сказал Кротовой, что я еду на Алтай, она сразу загорелась и побежала к Камиру. Камир начал уговаривать меня написать очерк о ком-либо из знатных рабочих Бухтарминской ГЭС, и доказывал, что у меня выйдет. При мне же он написал бумажку в Мин[истерство] Электростанций, прося указать реальное лицо для очерка. С этой бумажкой мне надо будет туда итти.
Я, правда, окончат[ельного] ответ Камиру не дал, говорил, что я посоветуюсь с Вивой, но, видимо, возьму на себя эту работу. Пускаюсь я плыть по неведомому для меня морю, близко соприкасающимся Океаном Журналистики. Что то выйдет?
Июнь
1 июня. Пятница. Весь день составлял план (постатейны) “Воды и воздуха” и сортировал материалы. Устал порядком. Вчера получил из “Юности” рассказ Ж[юль] Верна “День журналиста в 2889 г[оду]” — он им не подошел.
Отправил Петровскому иностр[анные] словари.
2 июня. Суббота. Утром переписал план и отправился в Детгиз. Корректорских поправок к “З[емле] и н[ебу]” оказалось много, и мы просмотрели лишь страниц 40, когда внезапно появился некто в летнем костюме, купленном где-то в магазине, и всех редакторш точно ветром выдуло: все кинулись покупать.
Я поехал в Ин[ститу]т на консультацию, потом встретил зав[едующего] сектором кадров Сафронова и узнал от него грустную вещь: к ордену представляют только работающих, а если уйдешь, то весь 25-летний срок пропадает. Вот она, справедливость! И главное зло в том, что представления производятся не по истечению срока выслуги, а по указу свыше, а такого указа не было больше двух лет, т.к. документы представленных тогда до сих пор где-то маринуются. Ну, и бюрократизм же у нас! Можно только надеяться на то, что так как представления не было уже давно, то, м.б., в будущем учебном году оно будет сделано. Работающие на полов[ину] ставке без совместительства сохраняют все права. Значит, придется оставаться на половинной ставке… Все таки жаль терять орден Ленина — признание государством твоих заслуг.
3, воскресенье. Экзамен. Мне помогал Бородуля, к концу подошел Яснопольский. После экзамена я сказал ему, что остаюсь на половинной ставке и буду читать лекции на металл[оведческом] ф[акульте]те.
Вот тебе и свобода, которой я так долго и страстно ждал!
Долго ли мне тянуть еще эту лямку, которая так опостылела мне…
4. Утром продолжали и окончили работу над текстом “Земли и Неба”. Вся книга исчеркана, и очень глупа: в первой половине книги числительные написанные цифрами, заменены словами, а во второй половине — наоборот! Масса вопросов насчет Солнца, Земли и Луны — где их писать с большой буквы, где с маленькой. Возились мы очень долго. Уходя, взял у Камира бумажку в Мин[истерст]во Стр[оительст]ва Электрост[анций], потом поехал в сберкассу и там забыл пакет, а когда вернулся на метро — то его не нашел, кто-то присвоил.