Я обыграл Шилтона, потому что физически я был намного сильнее. Он тоже прыгнул, но я успел первым, поскольку я смотрел, как мяч приближается, а он, наоборот, закрыл глаза.

У Шилтона была привычка бить по мячу кулаками, а для этого ему требовалось немного извернуться. Если присмотреться к фотографиям, разница между положением Шилтона и моим огромная. По ногам видно: Шилтон все еще на земле, он не подпрыгнул, в то время как я уже взлетел и поднимаюсь вверх.

Я сравниваю себя в тот момент с лягушкой, поскольку мои ноги скрещены, будто я удлинил себе мышцы, я повернут спиной к англичанину, и мои мышцы видны до самых ребер. Видно, что у меня не было ни грамма жира и очень сильные ноги.

Когда я упал, то сразу же бросился праздновать гол. Удар вышел очень сильный. Я ударил кулаком. Мяч влетел в ворота. Я бил рукой, но никто этого не заметил. Ни судьи, ни Шилтон, который отправился искать мяч. Единственный, кто среагировал, – это Фенвик, потому что он был со мной у ворот. Но потом больше никто. Никто не понимал, что делать, даже Шилтон, который и не знал, куда делся мяч.

Я посмотрел на рефери: он никак не мог принять решение. Перевел взгляд на остальных судей – то же самое. И я побежал праздновать гол. Беннасюр потом мне рассказал, что посмотрел на линию. Там был болгарин Дотчев, он ждал решения арбитра. Дотчев не поднял флаг, не побежал в центр, он отказался от любой ответственности. После этого они поругались между собой, обвиняя друг друга.

Я продолжал бежать, не оборачиваясь назад. Первым появился Чечо, но двигался он очень медленно, будто бежал и думал: «Не может быть, не может быть». Я хотел, чтобы прибежали и другие, но были только Вальдано и Бурручага. Оказывается, Билардо запретил полузащитникам праздновать голы, так как не хотел, чтобы они тратили энергию. Но в тот момент они мне были очень нужны, очень сильно.

Думаю, они не хотели даже смотреть назад на поле, потому что боялись, что гол аннулируют. Когда ко мне подбежал Чечо, он спросил:

– Ты забил рукой? Да? Рукой?

– Замолчи!

И я продолжил радоваться голу.

Я тут же посмотрел на трибуну, где были мой старик и Коко. Я показал им сжатый кулак, и они ответили мне тем же.

Мне по-прежнему было страшно, что гол аннулируют, но его не аннулировали.

И я совсем не раскаиваюсь за гол рукой. Совершенно! Cо всем уважением к болельщикам, игрокам, руководителям, я не раскаиваюсь. Потому что я вырос с этим, в Фиорито я всегда забивал голы рукой. И то же самое я сделал перед 100 000 других людей, которые меня не видели. Потому что весь мир кричал гол. А раз так кричали, значит, никто не сомневался. Ну теперь вы понимаете, почему я не обвинял тогда нашего друга из Туниса?

Я выиграл суд у английского журнала, который опубликовал заглавие «Марадона раскаявшийся», ведь ничего подобного мне и в голову не придет. Ни тогда, ни сейчас, через 30 лет. Ни перед моим последним вздохом перед смертью. Как я спустя год заявил одному английскому журналисту BBC: «Это был полностью законный гол, потому что арбитр его подтвердил. И я не буду сомневаться в честности арбитра». То же самое я сказал Линекеру, когда он брал у меня интервью для другого английского канала.

Первое, что он спросил:

– Ты забил своей рукой? Или это была рука «Бога»?

И я ответил:

– Это была моя рука. Но я не хочу показать свое пренебрежение к английским болельщикам.

И я рассказал, что забивал так раньше и видел, как судья и другие помощники не обращали внимания… Но Линекер, сам футболист, заметил, что моя команда не стала радоваться голу, и спросил меня почему. Я рассказал, что звал их подойти, обнять меня, но никто не откликнулся.