Был штрафной удар Франческоли, который немного усложнил жизнь Нери, но совсем немного. И сразу же у нас появился еще один голевой розыгрыш мяча. Я освободился от Барриоса в центре, и это было очень хорошо, потому что так поле рассеивалось. В падении я передал пас на Паскулли, который прошел по левому флангу и перевел мяч в центр, где был Бурру… Он сделал два удара, но наши противники спаслись. Вот уже четыре момента, помимо гола.

Мы были так уверены в себе, что даже Гринго Джусти бил по мячу с нашей половины поля. Он отправлял его на трибуны, но продолжал делать удары. Джусти даже пробил вместо меня штрафной. Мяч улетел далеко, и после этого я сказал ему: «Больше никогда в жизни ты не будешь пробивать штрафной, пока я на поле».

Я занял позицию бокового защитника по левому флангу, где чинил препятствия Боссио. Мне не хотелось, чтобы мы играли только на контратаках, и мы действительно так не делали, а все больше и увереннее давили впереди, на чужой половине, с большей уверенностью. Случился еще один голевой момент: после отличной передачи Бурру я сделал удар с нашей половины поля, но Альвес поймал мяч. Я не говорю, что это был явный голевой момент, но все равно можно прибавить. Так, спустя всего 15 минут второго тайма, мы оказались уже гораздо выше Уругвая.

Та Аргентина уже не проявляла осторожность. Мы не хотели этого. Уругвай осторожничал: проигрывая, они не рвались вперед. Сейчас, 30 лет спустя, мне видно, что мы шли за ними. Смотри, смотри… Смотри, какая защита, я много работал над восстановлением мяча. Мы собирались там, в центре поля, так как знали, что можем отнять мяч. С Чечо и Бурру нашей тактикой стало отвлекать их и перехватывать мяч. Видишь, нас было много в центре поля… Это стало еще заметнее в следующем матче, когда ушел Педрито и присоединился Негрито Энрике. Мы начали выигрывать чемпионат мира в центре.

Тогда уругвайцы стали больше фолить. Нас с Паскулли повалил Барриос. А Аньолин, который показал желтую карточку Гарре и Брауну, притворялся дурачком. Меня свалили два раза за одну минуту, а он вел себя как ни в чем не бывало… Уругвайцы, конечно, не били меня так, как корейцы, но во втором тайме было много фолов. Очень много. Некоторые места болели сильней, чем другие. Больше всего меня беспокоили не лодыжки и не колени, а спина. Но у меня имелся волшебный Кармандо. Золотые руки. Он делал мне массаж до и после матча. И когда он массировал меня в раздевалке, я с легкостью мог уснуть, даже если мне предстоял очень важный матч. Кармандо полностью меня расслаблял. Он использовал странную смесь с грязью, так и не раскрыв мне, что это было, да я и не спрашивал.

Вскоре они заменили Асеведо на Рубена Паса. И хотя все думают, что после этого нам стало тяжелее играть, это было не так! Да, он несколько раз прошел по левому флангу, но до ворот уругвайцы так и не дошли. А вот мы через некоторое время дошли. Атака снова началась из центра поля. За весь чемпионат таких атак наберется несколько: я увеличивал скорость, переходя центральную разметку, и соперники расходились. Очень много значила короткая передача. Я разыграл мяч с Вальдано, который вышел один на один с Альвесом… Он сделал мощнейший удар правой ногой, вратарь отбил и мяч отлетел ко мне, хоть Тано Гутьеррес и опекал меня. Я выставил ногу и забил гол.

Но Аньолин его аннулировал. Сказал, что была подножка! Хотя ее там и в помине не было. Я поставил ногу боком. Я поспорил с ним на итальянском языке. И спустя некоторое время мы в ним встретились на итальянском чемпионате, на матче «Наполи» – «Рома». Тогда я сказал ему:

– Эх, какой гол ты у меня украл!

– Знаешь, Диего, да. Я посмотрел потом, и ты прав, – ответил он.

– И что мне от этого сейчас, черт бы тебя побрал?! – закричал я.

– Я подумал, что это была подножка, Диего. Но нет: ты отобрал мяч и сделал удар, вот так…

Я никогда, никогда не ставил подножек. Жаль. Так мы бы поставили точку в том матче. И я уже потерял счет всех голевых моментов, которых мы не довели до ума.

Я продолжал протестовать в итальянском стиле, клялся всей своей семьей, что там не было подножки. Тем временем мы продолжали прорываться к воротам. Был шикарный пас Бурручаги на Вальдано, который отбил головой с другой стороны, и в итоге по воротам пробил Тано Гутьеррес. Я продолжал спорить с Аньолином.

За 15 минут до конца матча началась буря, только не со стороны уругвайцев, а просто настоящая буря. Какой был ливень! Сначала поднялся сильный ветер, а потом полило как из ведра. Невероятно. Наши голубые футболки просто отяжелели.

Барриосу пришлось повалить меня еще два раза, чтобы Аньолин наконец-то сделал ему предупреждение.

На левой бровке, когда я почти прошел как крайний защитник, мы уже сводили их с ума. Я помню кадры игры с Кореей и сравниваю их с Уругваем – это не просто разные матчи, а разные чемпионаты! Тот матч мы провели на большой скорости. Так быстро мы не играли ни с Кореей, ни с Болгарией. Подобное иногда случается на чемпионатах мира: начинаешь набирать скорость, уверенность и особую мотивацию.

И еще, конечно, тикает «провалометр».

Мне понравилось, потому что на чемпионатах мира так и нужно играть: это вопрос желания, ощущения важности и гордости за то, что представляешь свою страну. Но обрати внимание, там мы еще не чувствовали уважения всех, кто нас критиковал. Однако мы уже заготовили лозунг: «Мы посвящаем это всем, мать вашу!» Кому всем? Журналистам, конечно.