Турко позвонил мне по телефону и сказал: «Дурак! Тебе не следовало трогать мяч! Ты мог обмануть их, ведь вратарь уже выбежал» И я ответил: «Черт возьми, хорошо тебе говорить, сидя у телевизора». Но Турко продолжал: «Нет, если бы ты обхитрил их, выбежал и ударил бы справа, понимаешь?» Моему брату было семь лет! Но я понял, как он меня любил.

Что касается Шилтона, то он действительно помог мне. Вернее, его ошибка заключалась в том, что он мне не помешал. Шилтона не пришлось обманывать; его нужно было обогнать, и ничего более. Он сделал все, но только не перекрыл меня, как поступил бы любой другой. Когда я обогнал Шилтона, то уже знал, что будет гол: я дотронулся до мяча кончиками пальцев, чтобы отправить его в ворота. И готово.

И тогда я начал кричать как сумасшедший. Мне не нужно было ни смотреть на судью, ни чего-либо другого. Я знал, что забил гол. Я побежал по первой линии, и, добежав до угла, я увидел Сальваторе Кармандо. Он обнял меня, и тут же подтянулись все остальные. Бурручага, Батиста, Вальдано, они забыли о правилах Билардо, крича: «Какой гол, сукин ты сын, какой гол!»

Когда я был с Беннасюром в Тунисе, он поведал мне кое-что и о втором голе. Он сказал:

– Этот гол ты тоже забил благодаря мне.

– Как благодаря вам? Почему?

– Потому что я мог остановить игру еще тогда, когда мне донесли об ошибке. И потом еще два или три раза, но вы продолжали и продолжали, а я помогал и думал «преимущество!».

Конечно, принцип преимущества, всегда! Так что здесь тоже сработал тунисец. И тут он не ошибся, отнюдь. Он понял игру. Я был поражен, что Беннасюр не злился на меня, потому что вместо того, чтобы запомнить о самой большой ошибке в своей карьере, он говорит об этом матче. Как его можно не любить?

В этом голе я даже услышал музыку! Она была как в рассказе Виктора Уго Моралеса. Этот гол я видел на английском, японском, немецком. И один раз мне даже показали видео, где мяч улетел за ворота. Но Виктор Уго уникален! Поэтому я скопирую его и напишу здесь. Потому что, даже читая рассказ, кажется, что слушаешь музыку. И вот я снова разволновался, как в первый раз.

«Я сыграю ее для Диего: для тебя, Марадона; за ним следят двое, но мяч берет Марадона. Он выбегает справа, гений мирового футбола, и обгоняет третьего, и отправит его Бурручага! Всегда Марадона… Гений, Гений, Гений! Та-та-та-та-та… Го-ооол! Го-оол! Хочется плакать! Боже! Да здравствует футбол! Гол! Диегооооо! Марадонааа! Нельзя не плакать, простите! Марадона, в таком невероятном забеге, в маневре всех времен, космическое светило. С какой планеты ты спустился? Чтобы оставить Англию далеко позади, чтобы страна сжалась в кулак и кричала за Аргентину… Аргентина два; Англия ноль. Диего! Диего! Диего Армандо Марадона! Спасибо, Боже, за футбол, за Марадону, за эти слезы, за это… Аргентина два; Англия ноль!»

Данный рассказ и слова моего отца стали для меня главной наградой. Как и Кубок чемпионата мира. Мой отец никогда не хвалил меня и не говорил «как хорошо ты ударил». Но после игры с Англией, когда мы встретились, он обнял меня и произнес: «Сын, сегодня ты забил голище!» И мой отец признался мне: смотря игру, он не ожидал этого гола, а думал, что я упаду или меня толкнут… Потому он и пребывал в уверенности, что случившееся было чем-то великим.

Таким великим, что мы думали, будто игра кончилась в тот момент. Но нет, она продолжалась. Гол произошел всего лишь на десятой минуте второго тайма. Мы спали вместе, мы доверяли друг другу, и произошло то, чего я совсем не хотел. Я вел себя как посол, передавал воду, когда ее приносили мне… Англичане начали сбрасывать мячи в нашу сторону, словно бомбы. Смотрите, смотрите, Нери отправил мяч для Ходдла, который ударит со всей силы, уж я-то знал, как он бьет.

Кроме того, я хорошо знал Барнса, мы все его знали. Объясните мне, почему Билардо не отправлял никого следить за ним? Никого! Он отправляет за Гринго Джусти, за которым надо следить меньше, чем за мной, и отправляет Чино Тапия к Бурру, чтобы овладевать мячом. Но Барнс начал творить что-то жуткое, он постоянно мешал Гринго… И произошло то, что должно было произойти: мяч отправляется в центр, Нери ошибается, Руджери потерял мяч в пользу Линекера… Какой был смысл в страданиях? Объясните мне!

В тот момент я понял, что мне следует снова завладеть мячом, и все надо начинать сначала. И, обратите внимание, я недолго ждал: как только мы вышли с середины поля, я воспользовался тем, что англичане были озлоблены, и начал атаку, как и во втором голе. Я стал искать Чино, ведь для чего-то Билардо поставил его на поле, и у нас вышел отличный пас. И Тапия ударил по воротам так сильно, что даже выругался. Но ударил он по перекладине шикарно!!!

И англичане снова начали атаковать. И всегда по левому флангу, поскольку они видели, что происходит: Барнс всегда был с Джусти или с Энрике, который подбежал, чтобы помочь. Мы не могли остановить их. Тут же происходит нечто, очень похожее на второй гол, обратите внимание. Негро Барнс пробивается, бежит в центр, мяч попадает в нашего Энрике и взлетает… Он летит мимо Пумпидо и падает, слова ракета, на вторую отметку. И тогда начинается новая игра Бога, затылок Бога. Баск Олартикоэчеа словно голубь летит в ворота и достает его, не спрашивайте меня как, но он достает мяч.

Он спасает нас всех, спасает Билардо. Что случилось бы, если бы мяч оказался в воротах? Что сказали бы об ошибках Негро? Должен был играть Клаусен, все это поняли.

К счастью, Беннасюр сочувствовал нам. И не дал дополнительное время. Обратите внимание, он остановил игру раньше 46 минут.

Я как сумасшедший побежал к скамье и по пути встретил всех, кого любил больше всего: Галиндеса, Тито Бенроса, Молину, Синьорини. Я поздоровался с Ходдлом, которого знал еще с «Тоттенхэма». Все прошло отлично, никаких упреков. Но на поле началась настоящая свалка, фотографы, все обнимались… Тано Форте из El Gráfico попросил, чтобы я поцеловал свою футболку. И именно эта фотография стала обложкой моей книги «Я – Эль Диего». Лучший снимок, который можно было выбрать. Это был невероятный момент, мой момент.

По пути в раздевалку какой-то англичанин, думаю, Ходж, попросил меня поменяться футболками. Я согласился, и мы поменялись. Потом должны были прийти еще другие игроки и сделать то же самое, и кто-то даже отправил им несколько моих. Поэтому я и говорю, что между нами и англичанами о войне не было и речи.