44

Жидкое пасмурное утро вливалось в окно. За окном импульсивный ветер истязал длинные худые сосны. Смотреть на них было почти больно, такими беззащитными выглядели их тонкие тела, кидаемые из стороны в сторону. Звук вскипал так резко и разгневанно, что казалось, вот сейчас ветер своей лапой хлестнёт так, что сломает дереву шею. Лучше забиться в угол, чтобы он не добрался и до тебя. Хорошо, что не надо идти на работу. Что можно спрятаться, согнуться на диване под пледом, выключив звук на телефоне и делая вид, что я не вижу приходящих сообщений. Потому что я отлично вижу, что все они от Игоря. Но я не знаю, что ему отвечать. Потом пиликнул почтовый ящик, сообщая о новом письме.

«По поводу вчерашнего решения МОБ». Тема давала малюсенькую надежду. Имя отправителя ничего мне не говорило. Что, если нашёлся кто-то — тот же Игорь или начальник нашего отделения — кто заступился за меня, и МОБ изменила своё решение?

«Надеюсь, ты довольна своей новой самостоятельной жизнью. Ты, наконец, освободилась от меня, такого отпетого злодея, никто тебе не мешает, и теперь у тебя счастливая личная жизнь и карьерные успехи, которым можно только позавидовать. Или нет?

Но как же так?

На самом деле ты живёшь одна, страшная, запущенная и абсолютно никому не нужная, и тебя только что с треском вышвырнули с работы, потому что оказалось, что ты не можешь справиться даже с простейшими обязанностями, с которыми справилась бы даже дрессированная мартышка. Какая жалость! А ведь я предупреждал…

Но ты должна понимать, что это только начало. Дальше будет ещё хуже, гораздо хуже… Да ты и сама это чувствуешь, не так ли?:)»

Только теперь, когда яд уже был проглочен, я посмотрела на адрес отправителя. И оцепенела. Давным-давно я поставила фильтр, чтобы письма с этого адреса сразу удалялись. Потому что, когда они приходили, у меня не получалось их игнорировать. Я, словно заколдованная, кликала мышкой и выпивала всё до дна, хотя знала, что вино отравлено, видела, как отравитель подсыпал порошок. Потом меня трясло и тошнило, я часами глодала себя за то, что не смогла сопротивляться и что распечатала письмо. А потом я изменила настройки. И жизнь стала гораздо спокойнее.

И вот теперь письмо несчастья снова появилось в основной почтовой папке. И до меня, наконец, дошло. Все эти письма, что я писала Тане. Писала, но не отправляла, складывала аккуратной стопкой в папке «Черновики». Подробные описания моих «подвигов», моих отчаянных, запретных исследований Бардо, моих чувств… И тот факт, что Алекс в течение часа узнал о моём увольнении. О, Господи, Господи!..

Словно от волшебного пирожка, я стремительно уменьшалась в размерах. Надо мной навис кухонный стол, белоснежный сверкающий айсберг холодильника, колоннами поползли вверх ножки табурета. Теперь я была ростом со стеклянный стакан, и такую меня выбросило на середину кухни, которая быстро заполнялась людьми. Они заходили, великаны в пиджаках и рубашках, в огромных лакированных чёрных ботинках, которые зловеще поблёскивали в тусклом пасмурном свете. Большинство из них не подозревало о моём существовании, они даже не понимали, зачем здесь оказались, но, не теряя царственного достоинства, прохаживались по кухне, насколько её размеры позволяли королевские променады. И я в любую минуту могла быть раздавлена. Я нашла на полу использованную шпажку от мини-шашлычка и выставила её перед собой, словно меч. Но что я могла сделать одна против громадных самодовольных существ, которые меня не замечали? У меня даже не было шанса напоследок воткнуть шпажку кому-нибудь в задницу, потому что так высоко подпрыгнуть — до самых их задниц — я не могла.

Потом в кухне появлялся Алекс и, мерзко ухмыляясь, принимался гонять меня по полу, медленно занося надо мной ногу и громогласно потешаясь над тем, как я неуклюже и затравленно шарахаюсь от этой его ноги в углы, пытаюсь спрятаться за ножками стола, забиваюсь под холодильник. Он шарил под холодильником палкой от швабры, и я была вынуждена выползать обратно на свет, надсадно кашляя и снимая с лица паутину, а за мной хвостами тащились огромные длинные махры столетней пыли… Казалось, это и есть вся моя жизнь, и теперь так будет всегда…

Я сменила пароль и снова настроила фильтр писем. Что ещё он успел сделать? Он мог разослать письма от моего имени и затем удалить их из отправленных. О, Господи…

Я принялась просматривать свою почту, чтобы понять, что ещё узнал Алекс и не нужно ли мне подготовиться к новой запланированной им пакости. Хотя что там, в сущности, просматривать? Очень быстро меня залил едкий, мучительный стыд, насколько жалкое впечатление производил мой ящик, когда я пыталась смотреть на него со стороны. В нём не было личных писем. В день мне приходило с десяток рабочих, и они едва торчали из-под груды спама, который я не успевала удалять. Примерно пару раз в неделю в почту падало уведомление о новом сообщении в соцсетях. К счастью, сами сообщения в ящике не отображались. Потому что половина этих посланий была от незнакомых извращенцев, предлагающих обслюнявить мой клитор или жаждущих куда-нибудь засунуть свой член. А ещё иногда приходили сообщения от пользователя DELETED.

И вот тогда я подумала, что хорошо бы прямо сейчас получить письмо от Паратире. Пусть оно будет бессмысленное, непонятное, даже немного зловещее. Но это всё-таки будет письмо. Можно будет представить, что Паратире сочувствует мне и хочет поддержать, просто не знает, как выразить это на человеческом языке.

— Если ты слышишь, напиши мне, пожалуйста… — обратилась я к воздуху. — Можешь даже пошуршать мусорным пакетом или пошептать в гардеробной. Я не буду бояться, обещаю.

Интересно, что он там обычно шепчет… Может, он никогда и не пытался меня пугать? Что, если он прячется в маленькой комнатке среди пальто и платьев от страха и отчаяния, и разговаривает сам с собой, пытаясь успокоиться?