С одной стороны, такое робкое поведение практически наверняка исключало возможность повторения катастрофы, подобной той, что случилась при Креси. Однако оно деморализовало население, ибо дворянство и простолюдины Лангедока чувствовали себя незащищёнными и справедливо считали тактику уклонения от боя позорной. Собственно, именно эти нюансы и стали причиной постоянных споров наместника Жана графа д’Арманьяка и коннетабля Жака де Бурбона, графа де Ла-Марша. Последний настаивал, что необходимо использовать любую возможность, чтобы отрезать врагу путь к отступлению, даже если придётся столкнуться с ним в открытом сражении. Наместник не был столь уверен в боеспособности своей армии, которая состояла из свит местных тулузских дворян, небольшого королевского отряда под командованием коннетабля, спешно набранных в Оверни солдат маршала Жана де Клермона сеньора де Шантийи, некоторого количества итальянских наёмников и неподготовленных ополченцев. Де Клермон стоял в 50 километрах севернее, в Монтобане, чтобы в случае чего отразить возможную атаку неприятеля вдоль Гаронны.
Эдуард Вудстокский, столкнувшись с избранной засевшим в Тулузе наместником пассивной стратегией, должен был срочно выбрать один из трёх возможных вариантов ответных действий. Он мог вернуться в Бордо, пройдя севернее через местность, которая ещё не была затронута его рейдом, но уже имела время подготовиться к сопротивлению. Он мог осадить хорошо укреплённую Тулузу, где стоял сильный гарнизон. И, наконец, мог атаковать нетронутые области к востоку от Тулузы, которые не ожидали нападения и обещали неплохую добычу.
Два первых пути не устраивали ни принца, ни его капитанов. Армия находилась на марше чуть более двух недель, причём половину времени вообще не участвовала ни в каких, даже пустячных стычках. Для взятия Тулузы армия не имела осадных орудий, а без них под стенами города делать было нечего. Следовательно, Эдуарду оставалось только продолжать
Приняв очевидное решение, Эдуард Вудстокский поднял армию и приказал двигаться на восток. Войска вышли к Гаронне в тринадцати километрах к югу от Тулузы — чуть выше места впадения в реку её притока Арьеж. Из-за осенних дождей обе реки были полноводными, а все мосты через них оказались разрушенными. Никто в армии не знал, где может быть брод, а местных проводников найти не удалось. С большим трудом переправу всё-таки отыскали и англо-гасконские отряды форсировали поочерёдно Гаронну, а затем Арьеж. Марш-бросок принца был стремительным и неожиданным — ничуть не менее впечатляющим, чем летние рейды д’Арманьяка. Без малейшего сопротивления армия ворвались на земли, никогда прежде не знавшие ярости войны. Всё, что попадалось ей на пути, безжалостно уничтожалось: «В ту ночь принц остановился на ночлег в Фальгарде — небольшом городке, расположенном в миле от Тулузы. После этого не было ни одного дня, когда мы не взяли бы города, крепости или замка, не разграбили бы их и не предали огню»39.
Из Фальгарда Эдуард Вудстокский повёл своих солдат самым прямым путём на Каркассон. 29 октября англичане вступили в Монжискар. Этот лен принадлежал Аманье де Фосса, сеньору де Мадайян, принёсшему вассальную присягу принцу, а посему счастливо избежал общей участи. Оттуда принц двинулся вдоль по долине Эрса, придерживаясь старой римской дороги. В этот же день был сожжён Вильфранш-де-Лораге. 30 октября армия подошла к королевскому городку Авиньонэ и взяла его с боем. Войска устроились на ночлег в пригороде. Когда с утра они покинули город, то оставили за собой обгорелые остовы двадцати ветряных мельниц.
Шестнадцатикилометровый марш-бросок привёл их к Кастельнодари — одному из крупнейших городов этого региона, но укреплённому куда хуже Тулузы. Во время штурма англичане сожгли церковь, два монастыря и два госпиталя. Близлежащую деревню Ма-Сен-Пюэль также предали огню вместе с расположенным там аббатством. Одновременно один из отрядов атаковал Пексьору, лежавшую в восьми километрах к юго-востоку от Кастельнодари, однако её жители откупились от рейдеров за 10 тысяч флоринов. Столь значительная сумма, выплаченная небольшим поселением, однозначно свидетельствует о богатстве региона. В понедельник армия вошла в пределы сеньории Каркассон, ночь принц провёл в маленькой деревушке Альзо.
Город Каркассон, как и Тулуза, был хорошо укреплён. За его стенами находился сильный гарнизон, но всё-таки не целая армия под командованием наместника и коннетабля. Кроме того, под защиту его мощных стен стеклось большое количество беженцев из окрестных городков и деревень, что представляло собой чрезвычайно серьёзную проблему — помощь в обороне они оказать вряд ли могли, а продовольствие на них расходовалось.
Англичане были впечатлены величественным видом Каркассона. Они невольно сравнивали его с самыми известными городами на своей родине. Восхищенный хронист писал: «И затем вступили [мы] в сеньорию Каркассон, и множество хороших городов взяли, прежде чем подошли к Каркассону и заняли город Каркассон, который был больше, мощнее и красивее, чем Йорк»40. Другой хронист, отмечая красоту и размеры города, не побоялся сравнить его со столицей Англии: «Во вторник мы подошли к Каркассону, городу красивому, богатому и хорошо построенному, больше Лондона в пределах стен»41.
Замок и старый город стояли отдельно от предместий, их окружали двойные стены. Между ними и новым городом протекала река Од, через которую был перекинут каменный мост. Все жители нового города, за исключением монахов, бежали в замок, и англо-гасконская армия без сопротивления вошла в предместья. Солдаты разместились в брошенных домах, где нашли обильные запасы продовольствия, деликатесов и мускатных вин.
Чтобы продемонстрировать свою силу и убедить осаждённых в бессмысленности сопротивления, Эдуард Вудстокский провёл смотр войск прямо на глазах у защитников Каркассона. Перед строем он торжественно посвятил в баннереты несколько человек, в том числе сыновей Бернара-Эза IV д’Альбре и Ральфа, лорда Бассета, а также своего церемониймейстера Роланда Дениза, верно служившего ему ещё в первом походе в 1345 году. Поскольку посвящение в рыцари, как правило, проходило перед битвой, для французов это было недвусмысленным намёком на скорый штурм.
Эдуард дал своим людям два дня на отдых и параллельно вёл переговоры с жителями Каркассона. Они предложили 25 тысяч золотых крон за то, чтобы принц пощадил город и не предавал его огню, однако наотрез отказались принести клятву верности. Эдуард не мог пойти на такую сделку, несмотря на солидный выкуп. Его главной целью было возвращение мятежных подданных под власть отца, поэтому ему требовался значимый прецедент, который можно было бы использовать в пропагандистских целях. Именно поэтому он любой ценой хотел получить официальное признание сюзеренитета своего отца над таким важным центром, как Каркассон.
Переговоры зашли в тупик, а штурмовать старый город и замок принц не решился. Он отдал приказ сжечь новый город, пощадив только религиозные здания, и отступить. Если бы Эдуард Вудстокский знал, что колодцы цитадели практически пересохли после засушливого лета, то наверняка осадил бы Каркассон. И тогда у защитников не было бы другого выхода, как сдаться.
Поскольку принц отказался от мысли захватить Каркассон, а экспедицию сворачивать он не собирался, то следующей его естественной целью стал Нарбонн, расположенный в 50 километрах к востоку. Этот важнейший средиземноморский порт был очень древним — ещё во времена Римской империи он являлся столицей провинции Нарбоннская Галлия. Эдуард Вудстокский надеялся, что защитников города можно застать врасплох, так как они вряд ли ожидали, что неприятель осмелится зайти так глубоко на чужую территорию. Принц не знал, что известия об английском рейде распространились по всему Лангедоку и оборонительные меры были приняты даже в Монпелье и Ниме.
Двухдневным переходом армия дошла до реки Орбье и, форсировав её, двинулись по холмистым полям напрямую к Нарбонну, у которого 8 ноября встала лагерем. Несмотря на то, что жители города были заранее предупреждены об опасности, его полуразрушенные стены не позволяли оказать достойное сопротивление врагу. Нарбонн был взят без особых затруднений, однако затворившийся в замке гарнизон под командованием Эмери VI, виконта де Нарбонна, встретил ворвавшихся в город англичан градом стрел. Обстрел продолжался в течение всей ночи и следующего дня, осаждающие несли ощутимые потери убитыми и ранеными.
Во вторник 10 ноября Эдуард Вудстокский повёл своих воинов на штурм замка, но все приступы были отбиты. Вероятно, принц всё-таки смог бы добиться падения цитадели, но до него дошли известия о том, что граф д’Арманьяк покинул, наконец, Тулузу и идёт на Нарбонн. С ним движутся также отряды коннетабля Жака де Бурбона и маршала Жана де Клермона. Тут ещё в расположение англичан прибыли эмиссары, присланные папой, с предложением посредничества. Эдуард Вудстокский отказался от услуг понтифика, о чём приближённый принца сэр Джон Уингфилд подробно сообщил в своём письме епископу Уинчестерскому: «Также знайте, что святой отец отрядил посланников к монсеньору... И тот никоим образом не позволил упомянутым посланникам приблизиться к себе; но [заявил], что ежели они действительно желают переговоров, то им должно обратиться к монсеньору королю, и что сам монсеньор [принц] ничего не предпримет кроме как по приказу монсеньора короля, и не склонит свой слух ни к каким договорам кроме как по его [короля] приказу»42.
Чтобы не оказаться меж двух огней — армией д’Арманьяка и гарнизоном Нарбонна — принц отступил от города на север. Дневной переход в отвратительную погоду 11 ноября привёл армию в Капестан. Разведчики, отправленные к Безье, вернулись с неутешительными известиями: город был хорошо защищён. Войско испытывало нехватку воды — даже коней приходилось поить вином. Эдуард Вудстокский считал, что в ближайшие три дня французы дадут ему бой. Он был так в этом уверен, что согласно обычаю посвятил в рыцари своего церемониймейстера Теодориха ван Дале. От Капестана принц двинулся прямо на д’Арманьяка, де Бурбона и де Клермона, которые стояли, согласно донесениям разведчиков, в Оне. Однако там неприятеля не оказалось, и Эдуард приказал идти дальше. В Увейане местные жители показали, что минувшей ночью здесь действительно были французские войска. Принц продолжил погоню. В Азиле он узнал, что французы намеревались провести там ночь, но так и не появились.
В общем, к 15-го ноября Эдуард Вудстокский окончательно уверился в том, что д’Арманьяк совершенно не собирается атаковать и вообще принимать бой. Тогда принц снова разделил армию на колонны и повёл её к границам Аквитании. По пути он не преминул завернуть к известному доминиканскому монастырю в местечке Пруй, которому сделал щедрое пожертвование в размере 32 фунтов и даже был принят в духовное братство в чине послушника. Набожность командира не мешала его подчинённым заниматься привычными делами. Пока Эдуард Вудстокский общался с монахами, его солдаты сожгли близлежащий городок Фанжо, а также двадцать с лишним ветряных мельниц и деревенек в окрестностях. Они даже напали на большой город Лиму, находившийся в двадцати пяти километрах южнее пути движения главных сил англо-гасконской армии.
Хотя французы демонстрировали явное нежелание испытывать судьбу в сражении, Эдуард Вудстокский также не стремился лезть на рожон и приближаться к Тулузе, куда вновь удалилась вражеская армия. Вместо того, чтобы двинуться по старой римской дороге на Кастельнодари и Монжискар, он предпочёл держаться южнее. Принять такое решение его побудило ещё и вполне рациональное соображение — неразумно следовать назад по своему собственному следу через разорённые менее трёх недель назад области, поскольку там будет невозможно найти припасы для армии. Да и цель рейда всё-таки заключалась в том, чтобы нанести как можно больше ущерба французским владениям в Лангедоке. Поэтому армия двинулась дальше по нетронутой местности.
Выбранный Эдуардом южный путь вывел его к границе графства Фуа, принадлежавшего Гастону Фебу[63], графу де Фуа и виконту де Беарну. Граф был не только златовласым красавцем, известным музыкантом и писателем, автором «Книги об охоте» и «Книги речей». Он являлся заклятым врагом Жана, графа д’Арманьяка. Отец Гастона считался самым преданным вассалом французского короля в этом регионе, но нынешний владетель графства не унаследовал его политических взглядов. Он стремился стать суверенным владетелем как минимум Беарна и пытался играть на противоречиях между Францией и Англией. Поэтому Гастон всячески уклонялся от участия в военных предприятиях французов и воздерживался от активных действий против англичан.
Естественно, с потенциальным союзником, тем более таким влиятельным, надо было вести себя максимально дружелюбно. Утром 17 ноября Эдуард Вудстокский встретился с графом де Фуа у монастыря Булбонн, где они заключили неформальное соглашение. Гастон Феб обещал не препятствовать своим людям, если они захотят поступить на службу к англичанам, хотя сам формально не становился на сторону Англии. В свою очередь, Эдуард издал приказ, строго запрещавший наносить ущерб любому имуществу графа. В случае крайней необходимости у командиров англо-гасконской армии всё-таки находились действенные рычаги, позволявшие держать солдат в узде. Иначе как войско могло проследовать вдоль границ владений Гастона Феба так, что ни одна из попавшихся на пути крепостей, ни один городок, ни одна деревушка не были сожжены или разграблены?