Приближалась зима, ночи становились всё холоднее, а солдатам частенько приходилось спать под открытым небом. Принц торопился быстрее закончить поход, но армии ещё предстояло повторно форсировать полноводные Арьеж и Гаронну. Через первую реку войско переправилось без особых проблем, и Эдуард повёл его к деревушке Монто, принадлежавшей графу де Фуа. Там он надеялся найти либо паром, либо лодки. Однако жители селения Ноэ, расположенного на противоположном берегу, увели все наличные плавсредства. По счастливой случайности разведчикам удалось найти брод через Гаронну, и армия переправилась по нему, колонной по одному. Это была крупная удача, поскольку днём позже река вышла из берегов, и переправа в том месте стала невозможной. Вымокшие и злые, солдаты принца при полном сочувствии и попустительстве начальства захватили и разграбили Ноэ.

День для армии выдался нелёгким — она совершила двадцатипятикилометровый переход и форсировала две реки. Эдуард Вудстокский дал ей отдохнуть в течение суток. Тем временем разногласия между командующими французской армией достигли критической точки. Жак де Бурбон столь яростно обвинял д’Арманьяка в потворстве англичанам, что тот не мог долее уклоняться от активных действий. В полночь 19 ноября принц получил донесение, что французы покинули Тулузу, обошли англичан и пятью колоннами приближаются к ним с запада. Авангард французов вступил в жестокую схватку с разведывательным отрядом, который вели сэр Бартоломью Бергерш, сэр Джон Чандос и сэр Джеймс Одли. Англичане одержали в стычке полную победу и захватили в плен тридцать двух рыцарей и оруженосцев. Однако генерального сражения после этого так и не произошло — французы поспешно ретировались.

Отряды д’Арманьяка и де Бурбона отошли за реку Сав и расположились лагерем в Ломбесе и Совтере, предварительно разрушив мосты, чтобы не подвергнуться внезапной атаке. Принц был вынужден свернуть на северо-восток и двигаться вдоль берега. По раскисшим от ливня дорогам армия смогла пройти за день всего лишь 15 километров. Утром в воскресенье 22 ноября плотники навели через реку мост, и войско вновь пошло на запад.

Англичане настигли французов у небольшого поселения Оримон и некоторое время преследовали их вдоль долины реки Жимон, пока не дошли до одноимённого города. Окружённый стеной, он стоял на вершине холма, контролируя дорогу из Оша в Тулузу. Казалось, игра в кошки-мышки подошла к концу, поскольку всё свидетельствовало о том, что д’Арманьяк не собирается бежать из Жимона. Перед рассветом 23 ноября Эдуард Вудстокский выстроил свою армию в боевом порядке перед южной окраиной города. Но когда взошло солнце, то стало ясно — неприятельское войско под покровом ночи свернуло лагерь и отступило, в очередной раз обманув надежды принца на генеральное сражение.

Эдуард приказал форсировать речку и продолжить марш за запад. Главными его врагами отныне стали только погода и недостаток припасов. Вопреки всем трудностям 25 ноября армия переправилась через речку Жер южнее города Флёранс. Колонна принца разграбила и сожгла деревушку Режомон. Весь следующий день войско отдыхало, а разведчики взяли в плен французского латника, отставшего от своего отряда. Тот сообщил, что Жак де Бурбон окончательно рассорился с Жаном д’Арманьяком из-за того, что английской армии не дали генерального сражения. Впрочем, Эдуарда этот вопрос уже мало волновал — до границ Аквитании было рукой подать.

Через две последние реки Баиз и Осс, преграждавшие путь домой, войска переправилась к югу от Кондома в полном беспорядке. После этого штандарты и баннеры были свёрнуты, и рейд закончился. Принц 28 ноября распустил большую часть гасконских отрядов и выплатил им положенное вознаграждение.

Эдуард Вудстокский был очень доволен результатами рейда, хотя в чисто военном отношении они казались более чем сомнительными. Ни одного генерального сражения не было дано, никаких новых территорий не присоединено, ни одного замка и города не захвачено. А ведь когда англо-гасконская армия шла к Каркассону, всем казалось, что остановить её невозможно, что она дойдёт до Монпелье и даже до Нима, и к английской Аквитании присоединится весь Лангедок до самых берегов Средиземного моря.

Такому всеобщему убеждению в немалой степени способствовала тактика пассивного сопротивления, избранная Жаном д’Арманьяком. Обладая армией, превосходящей по численности войско Эдуарда, он вроде бы демонстрировал полное бессилие, так и не решившись встретить врага грудью. У современников даже было предположение, что наместник Лангедока вступил в секретный сговор с англичанами⁴³. Впрочем, оно было не только бездоказательным, но и вряд ли истинным — почти наверняка д’Арманьяк сохранял верность королю Франции. Что касается его тактики, то она, возможно, была верной, поскольку французы, скорее всего, потерпели бы поражение в бою, несмотря на численное превосходство.

Со своей стороны, Эдуард Вудстокский также не особенно старался принудить противника к бою. Он изначально ставил перед собой иные цели, которые весьма точно описал епископу Уинчестерскому опытный администратор сэр Джон Уингфилд, неплохо разобравшийся в экономической стороне похода 1355 года:

«И учинил монсеньор шевоше против своих врагов в течение полных восьми недель, и не останавливался ни в одном месте долее 11 дней. И да будет вам доподлинно известно, что с тех пор, как началась эта война против короля Франции, не было у того ещё ни таких потерь, ни таких разрушений, как во время этого шевоше. Земли и добрые города, разорённые в этом шевоше, приносили королю Франции ежегодно больше денег, чем половина его королевства, если не считать доходов от чеканки монет и таможенных сборов в Пуату, что я могу подтвердить вам отчётами, обнаруженными в домах сборщиков налогов в разных городах. Так, Каркассон, Лиму и ещё два других города близ Каркассона покрывали королю Франции каждый год содержание 1000 латников, а кроме того приносили 100 тысяч старых крон на военные расходы. И знайте, что согласно обнаруженным отчётам города в окрестностях Тулузы, которые мы разрушили, и города близ Каркассона, равно как Нарбонн и города близ него, предоставляли ежегодно на войну свыше 400 тысяч старых крон помимо вышеуказанной суммы, как нам говорили жители больших городов и другие люди в тех местах, которые были хорошо осведомлены об этом. И если бы по милости Божьей монсеньор имел бы достаточно денег, чтобы вести эту войну во благо короля и ради собственной чести, он бы легко расширил границы и завоевал много земель, ибо враги наши были сильно подавлены»⁴⁴.

Конечно, Уингфилд слегка преувеличил тяжесть ущерба, причинённого рейдом экономике французского королевства, но в целом его мысль верна. Жизненно важная для ведения боевых действий экономическая база Лангедока была основательно подорвана. Войска принца уничтожили более 500 населённых пунктов на территории протяжённостью в 300 километров и шириной в 65 километров. Они разрушили как минимум десяток укреплённых городов, а также жилые и торговые кварталы трёх главных центров южной Франции. В этом согласно большинство историков, не исключая и французских: «Невероятное шевоше в Лангедоке Чёрного принца в последние месяцы 1355 года явились для всей провинции беспрецедентной катастрофой»⁴⁵.

Помимо того, что с разорённых земель в течение нескольких лет невозможно было собирать налоги в королевскую казну, огромные суммы пришлось затратить на восстановление разрушенных укреплений и строительство новых по всему Лангедоку. Возведение городских стен спешно началось в Нарбонне, Авиньонэ, Фанжо, Кастельнодари, Монжискаре, Альзо, Лиму и Карбоне — эти города и местечки получили от короля Жана II значительные льготы и привилегии, без которых они не смогли бы подняться из руин. На взыскание частных долгов заимодавцами из других регионов был введён мораторий, налоговые сборы отсрочены.

Смелое решение Эдуарда Вудстокского продолжить рейд за Тулузу позволило экспедиции добиться большего успеха, чем смог достичь в 1349 году Генри Гросмонтский, который тоже дошёл до Тулузы, но затем повернул обратно. Как следствие, региону был нанесён достаточно поверхностный экономический ущерб, и общий эффект от похода оказался слабым. Принц Уэльский же причинил наибольшие разрушения как раз землям за Тулузой. Кроме того, в рейде многие соратники Эдуарда Вудстокского сумели значительно поправить своё материальное положение и разбогатеть на выкупах, полученных с пленных. Об объёме награбленного можно судить хотя бы по тому, что для перевозки трофеев понадобилась почти тысяча телег.

Финансовый аспект был первой целью принца, но существовал и второй, не менее важный. Эдуард Вудстокский хотел запугать подданных Жана II Доброго так, чтобы они были готовы изменить своей присяге. Англичане шествовали по французской территории, не встречая серьёзного сопротивления, а сильная армия противника под началом наместника и самых старших военачальников избегала встреч с ними, что выглядело как банальная трусость. Принц нанёс сильнейший удар самолюбию французов — как знати, так и простолюдинов. Паника моментально распространилась по всему югу страны. В Монпелье сами же горожане с перепуга уничтожили все предместья, учёные мужи из его знаменитого университета бежали в Авиньон, за ними устремились и многие жители.

Конечно, шевоше сложно назвать истинно рыцарским деянием. Если в мирное время Эдуард Вудстокский был неизменно вежлив и куртуазен, то в походе он руководствовался в первую очередь законами войны и сугубо практическими соображениями, какими бы они ни казались жестокими. Впрочем, в его поступках присутствовала некая доля гуманизма, который вряд ли можно отнести на счёт мягкосердия такого профессионального воина, как принц. Скорее, это вызывалось его несомненной и искренней набожностью.

Итак, своих целей Эдуард добился. Однако как часть задуманного королём Эдуардом III широкого наступления на Францию шевоше пропало втуне. Нормандская кампания была отменена ещё прежде, чем принц отплыл из Англии. В Бретани не удалось добиться никаких успехов. Сам король высадился было в Кале, но тотчас поспешил обратно, ибо до него дошли известия о том, что шотландцы захватили ключевой опорный пункт на северной границе — замок Берик, после чего все помыслы короля Эдуарда III были направлены главным образом на возвращение утраченных позиций.

Рейд закончился, но лорды со свитами были наняты как минимум на полгода, так что срок службы ещё не истёк. У Эдуарда Вудстокского были мысли, чем их занять, и 2 декабря 1355 года он собрал своих капитанов в Ла-Реоле — городе, стоявшем на невысоком правом берегу Гаронны в 60 километрах выше Бордо по течению реки и с давних пор выполнявшем роль форпоста столицы. Принц принял своих военачальников в старинном замке Кат’Со, который был заложен Луи VIII Французским, а достроен Генри II Английским в далёком XII веке. Среди приглашённых помимо англичан было несколько гасконцев, ставших по прихоти судьбы и сообразно собственным наклонностям профессиональными воинами — Жан де Грайи, капталь де Бюш, Ожье де Монто, сир де Мюсидан, и Эли де Помье. После того, как план зимней кампании был разработан, а детали обсуждены, принц вернулся в Бордо, избрав в качестве своей резиденции архиепископский дворец.

На Рождество пышных торжеств не проводилось — в казначейство Эдуарда Вудстокского поступили лишь обычные счета за специи, свечи, сахар. Несколько расходных статей, впрочем, было посвящено развлечениям, но и там фигурировали весьма скромные суммы — в частности, за новые литавры для менестреля Ханкина.

Сразу после Рождества отряды графа Уорикского, лордов Кобэма и Ботетура, а также сэра Джеймса Одли собрались в Ла-Реоле. Оттуда они, согласно выработанной диспозиции, выдвинулись по направлению к долине реки Лот. Англичане взяли Тоннанс — один из немногих значимых французских городов в регионе, захватили мост и укреплённый монастырь в Клераке. У Эгийона войска разделились, и Томас Бошан, граф Уорикский, повернул назад, поскольку окрестности Марманда всё ещё находились под контролем французов. Он основательно разорил их, взял города Ле-Ма-д’Ажене и Мирабо в Керси. Рейнолд, лорд Кобэм, Джон, лорд Ботетур, и сэр Джеймс Одли тем временем продолжали идти вдоль Гаронны сначала на юг, затем на восток. Они захватили 17 замков и пять укреплённых городов, в том числе Пор-Сен-Мари — важный речной порт, крупнейший в регионе после Ажена. Его защищал отряд численностью в 300 человек, но командир гарнизона сдал крепость без боя, открыв перед англичанами также и ворота всех вспомогательных фортов. Возмущению короля Жана II не было предела — он обвинил его в измене и, возможно, вполне справедливо.

Англичане оставили в Пор-Сен-Мари сильный гарнизон и сожгли местность до самых стен Ажена, традиционно позаботившись об уничтожении ветряных мельниц. Затем они взяли штурмом Кастельсаграт, причём во время приступа был убит командир защитников бастард де Л’Иль, и после этого захватили Брассак. Два последних города Чандос и Одли сделали своими базами, откуда совершали набеги на окрестности Ажена со своими 300 латниками, 300 пехотинцами и 150 лучниками. Эти вылазки продолжались по крайней мере до марта 1356 года регулярно, несмотря на присутствие в Муассаке французского отряда в 300 мечей и 300 арбалетчиков под командованием маршала Жана I Ле Менгра, прозванного Бусико и вошедшего в историю именно под этим именем.