Книги
Черный Принц
Но пропагандистская шумиха в Англии по итогам битвы при Уинчелси была поднята невероятная. Парламент в начале 1351 года преподнёс королю Эдуарду III титул «Короля моря». По всей стране распевали баллады, посвящённые сражению и моментально обретавшие популярность как среди простолюдинов, так и среди знати:
Документы, имеющие непосредственное отношение к этой битве, проливают свет на крайне неприглядную сторону средневековой войны. Они помогают понять, почему английские войска так увлекались грабежами и насилием, даже если командиры строго-настрого запрещали солдатам терроризировать местное население. Дело в том, что в армию охотно вербовались преступники, которые надеялись заслужить в бою прощение за свои грехи. Отряд принца Уэльского также не был свободен от подобных откровенных мерзавцев: «Питеру де Тэптону из Честерфилда за добрую службу в сражении на море с испанцами в отряде принца Уэльского по королевскому ходатайству — прощение за убийство Джона, сына Джона Бэйта из Ньюболда, погибшего до 7 сентября, в котором он [Тэптон] обвинялся и за которое привлекался, как и по прочим связанным обвинениям»22.
И если этого убийцу нет оснований считать законченным негодяем, поскольку обстоятельства преступления могли быть разными, то в отношении второго солдата, также помилованного после битвы, никаких оговорок быть не может — он был отъявленным висельником:
«Александру, сыну Ричарда де Уорксли, за добрую службу в недавнем сражении на море с испанцами в отряде Эдуарда, принца Уэльского, по королевскому ходатайству — прощение за изнасилование Кэтрин, дочери Генри Бойрома; а также за изнасилование Марджери, дочери Уильяма Джарденсона де Дадсбери; а также за укрывательство уголовного преступника Джона Фрера, сына Джона де Палметрейста; и за нападение на Генри де Этертона и его слуг в Чолбенте; а также за вырубку парка Джона де Эштона под Лаймом в Эштоне; а также за разрушение ворот, домов и дверей у упомянутых Генри, Марджери, Генри и Джона, и у Джона де Траффорда из Ньюкрофта; за всё насилие, причинённое этим персонам, за убийство лошадей и других животных у упомянутого Джона де Траффорда; а также за прочие убийства, тяжкие преступления и посягательства, совершенные им в распре с семействами Траффордов и Рэдклиффов в Ливерпуле до 8 сентября в год царствования короля нашего двадцать четвёртый, в которых он обвинялся и за которые привлекался, как и по прочим связанным обвинениям»23.
Преступный сброд не составлял большинства в армии, но его было достаточно. Подобные персонажи служили не только в отряде Эдуарда Вудстокского — помилования для таких людей после сражения при Уинчелси потребовали также графы Ланкастерский и Уорикский, сэр Джон Лайл, сэр Рейнолд де Кобэм и другие английские капитаны.
Но было бы несправедливо считать, что награды получили только насильники и убийцы. Нет, за проявленную в бою доблесть принц охотно отличал и честных воинов, что хорошо видно по битве при Креси. И в этот раз он пожаловал ежегодный пенсион в 100 марок сэру Стивену Косингтону за его верную службу в нескольких кампаниях.
После серии блестящих побед над французами и испанцами престиж английского короля в Европе вознёсся на небывалую высоту. Но его старший сын и наследник ни в чём не уступал владыке Англии. Эдуард Вудстокский не грелся в лучах отцовской славы, он сам был увенчан лаврами. На их суд рыцари христианского мира представляли свои обиды и ссоры. Например, осенью 1350 года в Лондон прибыли киприот Джованни Висконти и француз Тома де ла Марш, которого современники небезосновательно считали внебрачным сыном Филиппа VI и Беатрисы де ла Берруэр. Висконти обвинял де ла Марша в измене — дескать, за золото тот предал христианское войско туркам. Спор должен был решиться в судебном поединке, который состоялся в Вестминстере 4 октября перед лицом судей — Эдуарда III и Эдуарда Вудстокского. Бойцы вышли на бой в полном вооружении, только в шлемах без забрал. Эта деталь и решила исход противоборства: сначала они схватились верхом, а затем спешенными и уже без оружия. Тома ударил противника в лицо латной перчаткой, имевшей на сочленении острый шип. Киприот вскричал от невыносимой боли, и поединок был остановлен.
Судьи присудили победу Тома де ла Маршу, который таким образом был оправдан и признан невиновным. Висконти стал пленником француза, но тот немедленно, прямо на ристалище передал киприота Эдуарду Вудстокскому. В свою очередь, принц даровал побеждённому свободу, а победителя наградил двумя серебряными чашами: «Приказ контролёрам счетов сэра Уильяма ле Нортуэлла, клерка принца и казначея двора. Выплатить упомянутому сэру Уильяму по его счёту за две серебряных чаши одной формы (одна весом 71 шиллинг 8 пенсов, другая — 72 шиллинга 4 пенса), с эмалированным дном и с гербом принца, которые принц подарил бастарду Франции»24.
6 декабря года Эдуард Вудстокский в сопровождении королевы Филиппы и Роберта де Аффорда графа Саффолкского отправился на рыцарский турнир в Норидж. Горожане принимали всех троих за свой счёт, продемонстрировав тем самым неподдельное уважение к прибывшим, и в особенности к принцу Уэльскому, который к тому времени стал живым символом побед английского оружия.
Затем Эдуард покинул королевский двор и нелюбимый Лондон. Он редко навещал родителей — разве что по праздникам или по настоятельной необходимости. Так, в феврале 1351 года принц присутствовал на сессии Парламента, во время которой его троюродный дядя Генри Гросмонтский, граф Ланкастерский, был возведён в герцогское достоинство.
Пользуясь некоторым затишьем в англо-французском конфликте, Эдуард Вудстокский озаботился вопросами управления своими обширными владениями. Он чётко разделял слуг-администраторов и солдат в военном отряде, поэтому руководствовался при подборе гражданского персонала иными принципами. Головорезов и преступников можно было скрепя сердце терпеть в армии, особенно если они отличались бесстрашием и неплохо владели оружием. Но такого рода люди совершенно не подходили на должности управляющих или сборщиков налогов. Эдуард Вудстокский гневно писал своему беспутному вассалу:
«Принц — сэру Джону Тревиньяну. Хотя мы недавно нанимали вас для войны, однако с тех пор и мы, и наш совет были достоверно проинформированы людьми, которым мы верим и на которых мы полагаемся, что ваше поведение было и остаётся столь возмутительным и оскорбительным для нас, для наших подданных, для слуг и арендаторов, а также для ваших соседей в Корнуолле, что это никоим образом не приличествует и не подходит человеку вашего ранга. Так что нам посоветовали не держать подобной персоны в нашем окружении. Мы доводим до вашего сведения, что, несмотря на все письма, посланные нами вам прежде, несмотря на наши беседы и договоры касательно вашей службы у нас, вы должны готовиться к службе в другом месте, где вам только будет угодно. Ибо мы не возьмём вас на службу ни под каким видом, и не будем держать вас в нашем окружении, пока нас не известят об улучшении вашего подведения и образа жизни.
Такое же письмо написано сэру Джону д’Эранделу-сыну на основании информации от сэра Дж. де У»25.
Эдуард Вудстокский задумал провести своего рода инвентаризацию земельной собственности. Его крайне возмутило то, что крупные вассалы в течение долгого времени пренебрегали своими обязанностями: большинство тех, кто имел лены в графствах Чешир, Девон и Корнуолл, до сих пор не принесли ему вассальную присягу. Сначала они пользовались его малолетством, затем — занятостью на военной службе. Принц строжайше уведомил всех, что желал бы непременно получить оммаж прежде, чем снова отправится за границу. Он писал своему стюарду Роберту Элфорду: «Значительное число рыцарских ленов, связанных с замками, манорами, титулами и землями, которые Эдуард, принц Уэльский, герцог Корнуоллский и граф Честерский, держит по королевскому праву наследования, а также благодаря королевскому дару, было незаконно захвачено в разных местах и утаено другими способами»26.
Элфорд получил приказ расследовать все подобные случаи. Сам Эдуард Вудстокский планировал длительную поездку по графству Чешир и Северному Уэльсу для наведения там порядка, но вынужден был отложить путешествие. Король приказал готовиться к экспедиции на континент и уже отдал распоряжение о реквизиции кораблей для перевозки войск. По всем английским городам и крупным поселениям зачитывалась прокламация, в которой заявлялось о скором вторжении французов, а также перечислялись меры, которые необходимо предпринять перед лицом неизбежной опасности.
Естественно, что Эдуард Вудстокский не мог оставаться в стороне, когда вся Англия собиралась на войну. Однако по разным причинам планы похода остались лишь планами, и принц с сожалением распустил латников, отряды лучников и пехотинцев, а также вернул владельцам повозки, собранные для обоза.
Рождество 1351 года Эдуард Вудстокский встретил в своём любимом Беркемстедском замке вместе с младшим братом, которого незадолго до этого поручили его заботам, — Джону Гонтскому, носившему титул графа Ричмондского, исполнилось одиннадцать лет. Помимо него, у принца было ещё два брата — тринадцатилетний Лайонел Антверпенский и десятилетний Эдмунд Лэнглийский — а также сёстры Изабель, Мэри и Маргарет. Четверо детей Эдуарда III и Филиппы Геннегауской умерли в младенчестве, а дочь Джоанна, как уже говорилось, скончалась от чумы в Бордо. Из всего многочисленного семейства на воспитание к принцу попал только Джон Гонтский, получивший своё прозвище по месту рождения в городе Гент. Мальчик рос весьма сообразительным, предприимчивым и смелым. Старший брат не только следил за его обучением, но и покрывал часть расходов на содержание. В счетах принца, в частности, указывалось:
«Обеспечить Волфарда Гистелса, пажа графа Ричмондского, брата принца, а также Николаса, пажа принца, а также Мака, пажа упомянутого графа, плащами, шляпами, полотном, тканью, шоссами, ботинками, сапогами и шпорами согласно их потребностям. Купить ткань на плащи и шляпы для Сиго и Накока, сарацинских детей, и доставить указанную одежду — как и ткани на плащи и шляпы для упомянутых Волфарда, Николаса и Мака — Гильо де Стреттону, йомену принца и его гардеробщику, чтобы тот изготовил указанные предметы одежды»27.
Немалые суммы тратил Эдуард Вудстокский на самого Джона Гонтского, в том числе на его парадные одежды и на экипировку: «Уплачено Ламбекину, шорнику из Германии, за разные сёдла, уздечки и прочую сбрую, как позолоченную, так и нет, приобретённую у него в разное время между 1 марта 27 года правления Эдуарда III и 20 мая 29 года правления Эдуарда III, для принца и графа Ричмондского — 119 фунтов 20 шиллингов»28.
Весной 1352 года Эдуард Вудстокский со своим подопечным перебрался в Уолингфорд, а в июне поселился поближе к Лондону в Байфлите, расположенном в графстве Сарри на расстоянии всего 30 километров от столицы. Он продолжал наводить порядок в своих владениях, где из-за его прежнего небрежения делами феодальная вольница расцвела пышным цветом. Что особенно удручало принца, так это участившиеся распри между знатными родами — в частности, кровавое соперничество Уорксли, Траффордов и Рэдклиффов. Два года он откладывал давно назревшую поездку в графство Чешир, но зимой 1353 года понял, что долее медлить нельзя. К такому решению его подтолкнуло убийство бейлифа Хью Хэмсона из Нортуича.