— Что ты имеешь в виду?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Я больше не могу мыслить трезво. Мне хотелось бы вообще забыть обо всем этом. Я просто боюсь, и все.
Фабьен поднялась с дивана.
— Пойду приготовлю нам успокаивающий чай.
Она направилась на кухню. И ей, и подруге нужно было немого побыть в одиночестве, собраться с мыслями. Карты с пугающей ясностью показали ей, что должно произойти. Если бы только она поняла их раньше! Стоило быть более внимательной к тому, что они говорят! Но ей казалось, что она понимает, она была уверена, что карты пытаются сообщить ей что-то о судьбе Ивонны. Однако все это время ее не покидало чувство, что послание Таро не имеет никакого отношения к исчезновению Иви.
Снова и снова в ее памяти всплывали страшные образы одиннадцатого сентября, неразрывно связанные с картой Башня. Фабьен до сих пор помнила странное ощущение: будто бы заглядывает не в прошлое, а в будущее. Но она проигнорировала предупреждение. Когда вскоре после этого дочь Норы вернулась целой и невредимой, ей даже пришла в голову мысль, что карты обманули ее. Она разозлилась на себя за то, что доверилась им, и снова спрятала коробку в нижний ящик комода в спальне. Слова бабушки звучали в ее ушах грозным предостережением: «Карты никогда нас не обманывают. Мы сами себя обманываем».
Она знала, что нет смысла винить себя. Она все равно не смогла бы предотвратить катастрофу — послание было для этого слишком туманным. Что же было делать? Бежать в полицию и рассказывать, что должно произойти нечто ужасное, но только она не знает, что, где и когда? Ее бы просто подняли на смех. Тем не менее она не могла избавиться от чувства, что совершила ужасную ошибку.
Фабьен вернулась в гостиную с двумя чашками чая. Нора снова включила телевизор, разрываясь между страхом и желанием узнать, что произошло. Нервный ведущий разговаривал с высокопоставленным политиком, который знал о причинах трагедии не больше него самого. Фабьен потянулась за пультом и выключила телевизор.
— Пора укладывать детей, — сказала она. — Если хочешь, мы сегодня останемся у вас.
Нора кивнула.
— Это было бы замечательно.
35
Фаллер негодовала. В окрестностях Карлсруэ нельзя было снять даже угла в сарае, не говоря уже о гостиничном номере. Она объехала по меньшей мере 20 гостевых домов, но все тщетно. Перед ней маячила перспектива провести ночь в грязной и промокшей насквозь одежде на заднем сиденье машины.
Ранее Элли связала ее с Дирком Брауном, который оказался на удивление любезным. Он похвалил ее за преданность делу и попросил остаться в Карлсруэ (как будто Фаллер сама не догадалась бы). «Сейчас важно рассказать о том, какие последствия повлекла катастрофа для пострадавших», — сказал шеф. По его словам, ужасные кадры уже сто раз прокрутили по телевидению. Теперь нужно было осветить человеческое восприятие трагедии — именно в этом сила их журнала.
Они договорились, что Андреас, фотограф, завтра на машине приедет в Карлсруэ. Он должен был где-то с ней встретиться, чтобы вместе сделать большой фоторепортаж о «слезах Карлсруэ», как выразился Браун. Стиснув зубы, Фаллер согласилась. Что ей еще оставалось делать? Она была очевидцем величайшей катастрофы, постигшей Германию со времен Второй мировой войны, но, к сожалению, она была не единственным свидетелем происходящего. То, что сняла Фаллер на камеру мобильного телефона, не шло ни в какое сравнение с фотографиями высокого разрешения, которые были сделаны с вертолетов и съемочными группами, сбежавшимися в Карлсруэ, как мухи на сладкое. Ей за ними было просто не угнаться. Самая захватывающая история за последние десятилетия ускользала у нее из рук. Что ж, она постарается извлечь из ситуации максимум пользы. Но сейчас ей нужно было как-то пережить эту ночь.
Фаллер заехала на безлюдную улочку в каком-то захолустье к северу от Карлсруэ и поставила машину на стоянку. Она потянулась к радиоприемнику, чтобы выключить его, но ее рука застыла на полпути.
— …черный дождь. Повторяю: любой ценой избегайте дождя, который идет на обширной территории между Карлсруэ и Гейдельбергом. Это — радиоактивный дождь. Если вы живете в зоне поражения, не выходите из дома и не открывайте окна и двери. Если дождь вас затронул, тщательно помойтесь и обратитесь к врачу. А сейчас снова на линии наш корреспондент…
Коринна изучала свои ладони. Они были покрыты черными пятнами. Вся ее одежда промокла под дождем. Ее охватила паника. Ей захотелось сорвать с себя все, что было надето, но она понимала, что это мало поможет. Ей нужна была помощь, и как можно скорее. Она вспомнила, что ранее, когда искала комнату, проезжала мимо таблички с надписью: «Временный лагерь IV Брухзаль». Помнится, она тогда на долю секунды даже подумала, не заночевать ли там, но мысль о том, что ей придется провести ночь в большой общей палатке с сотнями беженцев, не воодушевила. Уж лучше спать в машине, но одной. Какой же наивной дурой она была! Ведь даже невежда знает, что после ядерного взрыва выпадают радиоактивные осадки. А она все это время ехала под проливным дождем, и ее заботило лишь то, проведет ли она ночь в теплой постели.
Фаллер завела машину и помчалась назад. В панике она свернула не туда и поехала в объезд, но все же добралась до лагеря. Припарковав машину в поле, она побежала к входу в лагерь. Длинная очередь людей стояла перед большой палаткой с красным крестом с надписью «Прием». Над головой кружили вертолеты. Они приземлялись на круглой заросшей травой площадке неподалеку, чтобы выгрузить раненых, и тут же снова взлетали, чтобы вернуться в зону бедствия и освободить место для следующего борта.