Мы еще долго сидели молча. Дженни не произнесла больше ни слова, не взглянула на меня – для нее разговор был окончен. Она откинулась на подушки и следила за своими пальцами, как они медленно, плавно скользят по складкам на простыне. Чуть погодя ее глаза закрылись.
По коридору, болтая и смеясь, прошли две женщины, их каблучки весело стучали по кафельному полу. От сухого воздуха першило в горле. За окном солнце уже скрылось; я не помню, слышал ли я шум дождя, но листья выглядели темными и мокрыми, тяжело трепетали на фоне рваного хмурого неба. Дженни уронила голову набок. Ее грудь судорожно подрагивала, но постепенно дыхание успокоилось.
До сих пор не понимаю, почему я остался там. Возможно, у меня самого ноги не двигались, возможно, я боялся оставить Дженни одну, а может, в глубине души продолжал надеяться, что она заворочается во сне и пробормочет тайный пароль, кодовое слово, которое волшебным образом превратит дикое нагромождение теней в отчетливую черно-белую картинку и покажет мне, что во всем этом был смысл.
19
Фиона ждала в коридоре – ссутулилась на одном из пластиковых стульев, расставленных вдоль стены, и накручивала на запястья потрепанный полосатый шарф. За ней на много миль вдаль тянулся блестящий зеленый пол коридора.
Когда за моей спиной щелкнула дверь, Фиона вскинула голову:
– Как Дженни? У нее все хорошо?
– Она спит.
Я подтащил еще один стул и сел рядом. Красное пальто пахло холодным воздухом и дымом: Фиона выходила на улицу покурить.
– Мне надо к ней. Она боится просыпаться в пустой палате.
– Когда вы узнали? – спросил я.
Лицо Фионы мгновенно стало непроницаемым.
– Что узнала?
Я мог бы вывести ее на откровенность тысячью хитроумных способов, но ни на один из них у меня не было сил.
– Ваша сестра только что призналась в том, что убила мужа и детей. Я почти уверен, что для вас это не является полной неожиданностью.
Ничто не дрогнуло в ее лице.
– Дженни не в себе из-за обезболивающих. Она понятия не имеет, что говорит.
– Поверьте, мисс Рафферти, она прекрасно понимала, что говорит. Все подробности соответствуют имеющимся уликам.
– Вы на нее надавили. Она в таком состоянии, что ее можно заставить сказать что угодно. Я на вас жалобу подам.
Фиона вымоталась не меньше меня, не смогла даже подпустить суровость в голос.