РЕЧЬ В УНИВЕРСИТЕТЕ
Летом 1963 года президент Дж Кеннеди посетил Ирландию – продолжение сентиментального путешествия конгрессмена Кеннеди в 1947 году по «Зеленому острову». Он много говорил с ирландцами о пустяках. Но должность обязывает, важна и официальная сторона поездки. Речь шла не об американо-ирландских отношениях, а о проблеме – США и остальной мир. Президент был первым иностранцем, выступившим перед ирландским парламентом, и сказал он о делах, далеко выходивших за пределы острова. Памятуя о недавнем прошлом, Кеннеди попытался бросить взор в будущее. «Хотя пропасти и препятствия разделят нас, – внушал президент, имея в виду большой мир, – мы должны помнить, что нет вечных врагов. Да, враждебность существует, но она не незыблемый закон. Высшая истина наших дней – наша неразделимость как детей бога и наша общая уязвимость на нашей планете».
Возвышенная риторика, продемонстрированная в ирландском парламенте, выросла из очень земной реальности. В 1963 году Кеннеди получил новые доказательства справедливости уже сложившегося у него убеждения – биполярному миру пришел конец. Американская политика должна учитывать множество независимых государств. Это привело бы в отчаяние ригориста Джона Ф. Даллеса, но ободряло реалиста Кеннеди: неизмеримо выросли возможности выбора для Соединенных Штатов, дипломатия возвращалась на принадлежавшее ей по праву достойное место, хотя основополагающий контекст международных отношений – «равновесие страха» – не изменился.
Летом 1963 года Кеннеди предпринял большую поездку по странам Западной Европы. Президент инструктировал помощников, готовивших для него речи: «Следует должным образом признавать тот факт, что Европа считает себя «большим парнем» – европейцы сыты по горло тем, что они рассматривают как американскую привычку выносить односторонние решения о направлении европейской политики и навязывать их, не считаясь с мнением Европы». Так он и выступал в европейских городах.
Разумеется, президент подтвердил верность старым догмам. Во Франкфурте он возвестил: «Соединенные Штаты готовы рискнуть своими городами, чтобы защитить ваши, ибо ваша свобода нужна для защиты нашей». В подобных ремарках было мало смысла, оратор нисколько не верил в мифическую советскую угрозу. В узком кругу перед поездкой за океан он заметил: вся громадная военная подготовка в Западной Европе, включая американскую, ведется в предвидении нападения СССР, что «совершенно невероятно». В мае 1963 года Кеннеди говорил: «Все дискуссии об атомных силах в Европе, в сущности, абсолютно бессмысленны, потому что положение Берлина прочно и Европа в целом хорошо защищена».
Убеждение в этом, а не подновление истершихся клише, отражает суть политики Кеннеди в последние месяцы его президентства. Да, во время поездки по Европе Кеннеди сполна и даже с процентами отдал дань «холодной войне». В Западном Берлине он довел реваншистскую аудиторию до исступления, яростно браня коммунизм, и, даже забыв, что он сын Массачусетса, воскликнул: «Я – берлинец!». Оратор почувствовал неловкость, увидев бурную реакцию слушателей. Но эти выступления необходимо рассматривать в общем контексте политики Кеннеди. И не были ли они искусным маневром, чтобы скрыть направление пробного шара, запущенного президентом накануне выезда в Европу?
Экстремистская западноевропейская голытьба отбила ладони, аплодируя Кеннеди. Просвещенная часть публики проектировала услышанное на его речь, произнесенную незадолго до поездки в Американском университете 10 июня 1963 года. Чрезмерно искушенные усматривали в различии содержания речей в Америке и Европе некий творческий замысел – оратор стремился дать сбалансированное изображение мира, как он виделся ему. Политически грамотные шли дальше: через завесу словесного заградительного огня, поставленную президентом в Европе, они пытались разглядеть – происходившее на его командном пункте, расценивая речь 10 июня как сознательное открытие карт.
«Речь мира», как ее именовали в окружении президента, готовилась долго – с весны 1963 года. Собирались идеи, писался и переписывался текст. Потом, много спустя, выяснилось – написание ее поручили тем, кто был связан с ЦРУ, расправившим крылья после кризиса в Карибском море.
6 июня Кеннеди посетил учения флота, он был на борту чудовищно громадного авианосца «Киттихаук». Днем двухчасовые стрельбы ракет. Спустилась ночь, учения продолжались – президенту демонстрировали ночной взлет и посадку палубных реактивных истребителей. Фантастическая картина открывалась с затемненного мостика, где в кресле сидел президент. Оглушающий рев двигателей, мерцание приборов на мостике, малопонятные команды. Адмиралы показывали президенту товар лицом – слаженный военный механизм. Съежившийся в кресле-качалке президент – во мраке с трудом можно было различить, что он в штатском, – казался совсем лишним на празднике техники войны. Над Кеннеди навис взволнованно-торжественный адмирал, дававший бесконечные пояснения.
Случайно пробравшийся на мостик корреспондент ВВС Алистер Кук, видевший много раз президента, запомнил его лучше всего именно в эту зловещую ночь: «Он мало говорил, просто смотрел на взлетающие самолеты. Он не расспрашивал о происходившем, что так не походило на него, обычно пытливого человека. Адмирал, нагнувшись над креслом, все объяснял и объяснял. Неожиданно президент тихо, с бесконечной усталостью сказал: «Адмирал, извините, больше не могу». Он схватился за ручки кресла и, корчась, неловкими движениями начал подниматься. Это продолжалось не менее минуты, а затем двое офицеров провели его в каюту. Снова спина. Всегда было трудно определить выражение его глаз – юмор или страдание».
С учений флота президент вылетел на Гавайские острова. В дороге туда и обратно доработал «речь мира». Только за день до ее произнесения он разрешил показать текст руководству государственного департамента и министерства обороны.
Собравшиеся 10 июня 1963 года в Американском университете были поражены с первых слов президента. В своей речи он предложил «рассмотреть паше отношение к миру. Слишком многие среди нас считают, что мир невозможен. Очень многие думают, что он недостижим. Однако это опасное, пораженческое убеждение… Я говорю о мире потому, что у войны новое лицо. Тотальная война не имеет никакого смысла в век, когда великие державы могут держать большие и сравнительно неуязвимые ядерные силы и отказываться сдаваться без применения их. Она не имеет никакого смысла в век, когда одна ядерная бомба имеет взрывную силу почти в десять раз больше той, которая была использована всеми союзническими военно-воздушными силами во второй мировой войне. Она не имеет смысла в век, когда смертельные яды, выделенные в результате взаимного применения ядерного оружия, с помощью ветра, воды, почвы и семян перенесутся в самые отдаленные уголки земного шара и к еще не родившимся поколениям».
Нарисовав устрашающую и точную картину последствий всеобщей термоядерной войны, Кеннеди призвал «обеспечить мир не только в наше время, но навсегда». Говоря о том, что сохранение мира зависит от обеих сторон, он указал: «Я считаю, что мы также должны пересмотреть нашу позицию, каждый человек и нация в целом, ибо наша позиция столь же существенна для достижения этой цели, как и их позиция».
Второй тезис, выдвинутый в речи: «Давайте пересмотрим нашу позицию в отношении Советского Союза… Нам, американцам, глубоко отвратителен коммунизм… Но тем не менее мы приветствуем многие достижения русского народа – в пауке и космосе, в экономическом и промышленном развитии, в культуре и отдаем должное его мужеству. Среди многих общих черт народов наших двух стран самая выдающаяся – взаимное отвращение к войне! Среди великих держав наши страны занимают уникальное положение: мы никогда не воевали друг с другом. И ни одно государство в истории битв никогда не пострадало больше от войны, чем Советский Союз во вторую мировую войну. Погибло по крайней мере 20 миллионов человек. Достояние многих миллионов семей сожжено или разграблено. Треть территории страны, включая две трети ее промышленной базы, была превращена в пустыню, то есть, если сравнить с США, это эквивалентно тому, как если бы разрушить часть нашей страны к востоку от Чикаго».
Будущая война, независимо от того, как она разразится, «будет направлена прежде всего против США и СССР. По иронии судьбы, но совершенно бесспорно, две сильнейшие державы мира подвергаются самой большой опасности. Все, что мы построили, все, над чем мы работали, будет разрушено в первые 24 часа». Пока, настаивал Кеннеди, отношения между двумя величайшими державами современности развиваются «по зловещему и опасному циклу, подозрения одной стороны питают подозрения другой стороны, а новые виды вооружения вызывают к жизни контрвооружения»…
Печальный рассказ президента студентам Американского университета и остальному человечеству считают его политическим завещанием. Р. Кеннеди, например, в предисловии к мемориальному сборнику, посвященному речи 10 июня 1963 года, добавляет «личное» замечание: «В течение первых двух с половиной лет своего президентства президент Кеннеди считал величайшей неудачей, что мы не достигли никакого конкретного соглашения с Советским Союзом в сторону уменьшения международной напряженности». По мнению Р. Кеннеди, выступление в Американском университете и последовавшее заключение договора о запрещении испытаний атомного оружия в трех средах были «первым шагом» к смягчению напряженности. Из речи можно сделать и другие далеко идущие выводы, особенно если иметь в виду последовавшую вскоре за ней трагическую смерть оратора. А если представить вещи в должной перспективе, не внося привходящие моменты? К чему звал и чего ожидал президент?
Оп подчеркнул: «Следует помнить, что мы не занимаемся спором, пытаясь нагромоздить спорные истины. Мы не должны распределять бремя ответственности, тыкая указующим перстом». Цель должна состоять «прежде всего в том, чтобы, защищая собственные важнейшие интересы, ядерные державы избегали таких столкновений, когда противник стоит перед выбором: унизительное отступление и ядерная война». Для этого нужно «расширение взаимопонимания между СССР и нами… не рассматривать другую сторону в извращенном и безнадежном виде, не считать конфликт неизбежным, а каналы связи только средством обмена угрозами». Короче говоря: «Вовсе не требуется, чтобы соседи любили друг друга, требуется только, чтобы они были взаимно терпимы». История учит, что вражда между государствами не вечна, «с течением времени и событий часто происходят удивительные изменения в отношениях между ними».
В очень уместной аудитории – перед учащейся молодежью президент подтвердил, что Соединенные Штаты свободны в проведении своей политики. Они готовы, следовательно, составить такие политические комбинации, которые будут соответствовать видам Вашингтона, и не рассматривают узкие рамки «холодной войны» как канал с односторонним движением. Эта философия с трудом доходила до общественности. За неделю после речи в Американском университете Белый дом получил 50 тысяч писем, почти до 30 тысяч были посвящены новым тарифам, вводимым в США. О речи упоминалось примерно в 900 письмах, почти без исключения хвалебных. Президент был раздосадован политической пассивностью.
Летом 1963 года завершились переговоры представителей СССР, США и Англии о запрещении испытаний ядерного оружия в трех сферах – в воздухе, на земле и под водой. Договор был подписан в Москве 5 августа 1963 года. Кеннеди считал его многообещающим началом и выразил готовность ради ратификации договора пожертвовать шансами на избрание президентом в 1964 году. Тяжкой борьбы не потребовалось: 24 сентября сенат 80 голосами против 19 ратифицировал договор. Страна согласилась с оценкой президента: договор – «шаг в сторону разума». К моменту вступления его в силу – 10 октября 1963 года под ним поставили подписи более 100 государств. 17 октября представители СССР и США голосовали за единодушно принятое Генеральной Ассамблеей ООН решение о запрещении вывода на орбиту объектов с ядерным оружием на борту.
В октябре 1963 года Дж. Кеннеди санкционировал продажу крупной партии зерна Советскому Союзу, Л. Джонсон объявил, что продажа пшеницы Советскому Союзу – «самая крупная ошибка во внешней политике за все время пребывания нынешнего правительства у власти». Кеннеди сказал другое: «Это новый обнадеживающий признак, что более мирный мир не только возможен, но и выгоден всем нам».