В январе 1963 года в послании конгрессу Кеннеди выразил надежду на скорый успех в Южном Вьетнаме. Вероятно, его вдохновили результаты новой поездки туда М. Тейлора. Генерал доложил, что обнаружил «подъем громадного национального движения», направленного против патриотов. Весной 1963 года Макнамара подтвердил: «Да, мы миновали критический рубеж во Вьетнаме». А положение в стране складывалось не так, как вещали оптимисты в Вашингтоне. В 1963 году недовольство марионеточным режимом прорвалось в связи с зверскими расправами нгодиньдьемовцев над буддистами. Пришлось срочно менять фронт и американскому правительству.
3 сентября 1963 года Кеннеди заявил: «Я не думаю, что войну возможно выиграть без поддержки народа, и, по моему мнению, правительство в последние два месяца утратило связь с народом». В Южный Вьетнам отправилась новая миссия – генерал морской пехоты Крулак в сопровождении чиновника госдепартамента. По возвращении генерал доложил президенту: все идет отлично, а чиновник сообщил – режим накануне краха. Кеннеди вежливо выслушал обоих и в заключение только осведомился: «Господа, вы побывали в одной и той же стране?» Неразбериха в Вашингтоне нарастала. США истратили к концу 1963 года 3 миллиарда долларов на войну в Южном Вьетнаме, а большая часть страны – в руках партизан.
В Белом доме и правительственных ведомствах размышляли без конца. В Южный Вьетнам съездили Макнамара, группа Гарримана и многие другие. Генерал Ландсдейл дал разумный совет: «Должно быть найдено дело, близкое сердцу народа, поддерживаемое законным правительством, дело, которое притягивает народ больше, чем дело коммунизма… Когда праведное дело найдено и использовано правильно, тогда антикоммунистическая борьба становится народной борьбой». Совершенно правильно, только защита эксплуататоров против народа – никак не «праведное дело». Простая истина так и не проложила дорогу к умам Вашингтона.
На очередном совещании Гарриман пожаловался: «Беда нашего государственного департамента в том, что он всегда недооценивает динамизм революции». «Наша беда, – согласился Гелбрейт, – в том, что мы плохо делаем революции». Маховик американской государственной машины все же раскручивался, в Вашингтоне зрело убеждение, что все беды – от сайгонского режима. Д. Меклин, чья обязанность заключалась в поддержании контактов с высшими южновьетнамскими деятелями, в мемуарах припомнил: однажды ему «приснился сон об американской дипломатической миссии, постепенно осознающей, что она имела дело с правительством рехнувшихся людей». Он проснулся и спросил себя: был ли то сон?
Наяву Дж. Кеннеди, разумеется, в глубокой тайне одобрил рекомендации как госдепартамента, так и ЦРУ убрать, то есть убить Нго Динь Дьема. Американскому послу (при сайгонском режиме Т. Лоджу, телеграммой – А. Гарримана, заместителя государственного секретаря Р. Хилсмена и М. Форрестола (сотрудника штата Белого дома) было поручено сообщить группе южновьетнамских генералов – если они возьмут власть, США признают их правительство.
1 ноября 1963 года в Сайгоне произошел переворот. Нго Динь Дьема с братом убили, власть захватила военная хунта Ван Миня. Конечно, в Вашингтоне встретили известия из Сайгона с постно-благочестивыми физиономиями. Съязвил Д. Меклин: «Утверждать, что США не участвовали в заговоре, равносильно попытке доказать невинность ночного сторожа в банке, который сообщает прославленному взломщику – я отлучусь выпить пивка». Генерал Тейлор был свидетелем, как Кеннеди, узнав об убийствах в Сайгоне, «вскочил на ноги и выбежал из комнаты с выражением потрясения и ужаса, которого я у него никогда не видел». Кеннеди среди своих обвинял во всем ЦРУ, заявив, что «нужно что-то сделать с этими мерзавцами», у них нужно отнять «чрезмерную» власть. Он попытался, наверное неловко, объясниться с кардиналом Спеллменом. В самом деле, было нелегко объяснить, как президент-католик подтолкнул прикончить единоверца.
Выступая в ноябре 1961 года в Вашингтонском университете, Дж. Кеннеди предложил студентам «взглянуть в лицо фактам. США не всемогущи, не всеведущи. В нашей стране всего 6 процентов населения мира, и мы не можем навязать свою волю остальным 94 процентам человечества, мы не можем исправить все несправедливости и одолеть всех противников, и поэтому не существует американского решения всех международных проблем». Президент полагал, что, поскольку США физически не могут побудить мир принять нужные им решения, «политика социального идеализма – единственно возможная дорога истинного реализма для Соединенных Штатов». Разумеется, последнее соображение доверялось узкому кругу лиц, американская пропаганда под бдительным присмотром Кеннеди сочными мазками рисовала идеализированную Америку.
Идеализация носила курьезный характер: Кеннеди строго-настрого запретил изображать США страной, где пышно расцвел капитализм. Помогала статистика. В Индии, считавшей себя «социалистической» страной, на исходе 50-х годов правительство через бюджет распоряжалось 13 процентами национального дохода, в США – 19. Когда информационное агентство США разослало брошюру, где страна уподоблялась гигантской корпорации, народ – держателями акций, правительство – совету директоров, а президент – председателю совета, Кеннеди призвал агентство к строгому ответу. Он всецело разделил мнение Гелбрейта, забившего из Индии тревогу по поводу брошюры: в таком случае нация ошиблась – президентом следовало избрать отца, а не сына из семьи Кеннеди.
Для Латинской Америки Кеннеди 13 марта 1961 года провозгласил программу «Союз ради прогресса». «Давайте вновь превратим Американский континент в громадный источник революционных идей и действий, – с пафосом восклицал президент, – чем воздадим должное творческой энергии свободных мужчин и женщин, показав всему миру пример того, что свобода и прогресс могут идти плечом к плечу». Очень возвышенный призыв, рожденный следующими рекомендациями научно-исследовательских групп:
«Проблема заключается в том, как разъединить неизбежную и необходимую трансформацию в Латинской Америке с политикой силы заморских коммунистических держав» (январь 1961 г.).
«Разработать политику и программу, которые канализируют происходящую ныне в Латинской Америке революцию в надлежащем направлении» (февраль 1961 г.).
Коротко говоря, по мысли Кеннеди, США предстояло откупиться от революции относительно дешево – на десятилетие действия программы «Союз ради прогресса» намечалось истратить 20 миллиардов долларов, что, однако, почти в десять раз превышало всю сумму американской «помощи» Латинской Америке с 1945 года. Официальными целями программы провозглашалось: добиться в этих странах ежегодного прироста промышленной продукции не менее 2,5 процента в год, ликвидировать неграмотность на континенте, провести аграрные реформы и т. д.
В первую годовщину существования «Союза ради прогресса», 12 марта 1962 года, Кеннеди обратился к «людям, имеющим богатство и власть» в развивающихся странах. «Вы,– настаивал президент, – должны возглавить борьбу за коренные реформы, проведение которых только и способно сохранить в неприкосновенности структуру вашего общества. Те, кто делает невозможной мирную революцию, создают неизбежность насильственной революции. Социальные реформы – сердце «Союза ради прогресса».
Другая широко распространенная идея Кеннеди – «корпус мира». Он часто в кругу друзей с откровенной завистью говорил о том, как при социализме концентрируется энергия людей. Взять, например, Кубу, заметил Кеннеди: «В конце каждой недели 10 тысяч учителей отправляются в деревню вести борьбу с неграмотностью. Столь крупные усилия в социальной области привлекательны для желающих служить своей стране». В марте 1961 года был учрежден небезызвестный «корпус мира» – число добровольцев, первоначально определенное в 500 человек, к марту 1963 года удесятерилось.
В конгрессе при утверждении очередного федерального бюджета обычно вспыхивает непристойный спор как относительно общих размеров иностранной помощи, так и о ее целевых назначениях. К концу 50-х годов в американской иностранной помощи подавляющую часть составляла военная или предназначенная на выполнение краткосрочных политических программ. Научно-исследовательская группа, назначенная президентом, доложила ему, обследовав состояние программ при Эйзенхауэре: «Они разрабатывались главным образом как инструмент против коммунизма, а не для конструктивного экономического и социального развития».
Эту узколобую концепцию антикоммунизма никак не разделяло политическое племя Кеннеди. С. Шривер уже продемонстрировал более широкий взгляд на вещи: опираясь на поддержку президента, он провел название «корпус мира», невзирая на возражения ретроградов: «мир» – слово-де, экспроприированное коммунистами. Кеннеди поручил Соренсену и Шлезингеру подготовить программную речь. «Мир, – напутствовал писак президент, – здорово изменился в последние десять лет. Большинство изменений в нашу пользу – национальная независимость и т. д. Представьте мне ваши соображения».
Соренсен и Шлезингер написали проект речи и отправились к президенту. В дверях они столкнулись с гостем Кеннеди – Э. Гувером. Президент не стал представлять их главе ФБР. Когда за главным американским полицейским закрылась дверь, он объяснил: «Не хочу расстраивать мистера Гувера». Вполне понятно. В глазах идейно устойчивого и по причине возраста морально выдержанного руководителя ФБР Соренсен и Шлезингер очень смахивали на смутьянов. Кеннеди просмотрел проект и предложил переписать. Как? Президент встал и направился к выходу.
У дверей Кеннеди остановился: «Напишите новый проект к 5 часам. Мой отец поступал так. Когда ему подавали идею или меморандум, то он бывало скажет – дрянь, ничего не стоит! Его спросят, что ему надо. А он ответит – подумайте сами! И уйдет из комнаты». Зазвонил телефон. Шлезингер снял трубку. Президент из воды, он купался в бассейне Белого дома, отдал ценнейшие указания.
С совместным творением Кеннеди ознакомил мир в речи в Беркли, штат Калифорния. «Глубочайшие тенденции истории, а не яркие события-однодневки, формируют паше будущее. При пристальном рассмотрении оказывается, что решающим фактором нашей эпохи является революция национальной независимости. Эта революция не остановится». Следовательно, складывается мир «разнообразных и независимых государств», который «не только не противоречит американской концепции международного порядка, а… составляет самую суть нашего представления о будущем». Отсюда задача США: «Претворяя в жизнь наши программы помощи, помочь максимально быстрому движению государств вперед на пути истинной национальной независимости».
Речь в Беркли была не только и не столько упражнением в области политической пропаганды. Концепция Кеннеди была громадным шагом от даллесовской доктрины – «нейтралитет аморален». Суть вновь объявленной философии международных отношений сводилась к тому, что, если в мире возникло необоримое стремление к обеспечению истинной независимости, то попытки противодействовать ему гибельны. Коль скоро нельзя совладать с волной национальных чаяний, то нельзя ли оседлать ее гребень? Кеннеди положительно ответил на этот вопрос.