– Из-извините, тов-товарищ! – обронила она, хлопая накрашенными ресницами. – Прямо по коридору последняя дверь направо. Он там один, двух его соседей вчера выписали.

Мы быстро прошли по коридору и распахнули нужную дверь. В палате, пахнущей лекарствами, на железной кровати лежал в cереньком больничном халате светловолосый полноватый человек лет пятидесяти. Голубые его глаза были открыты, в них застыло выражение удивления. Светловский быстро осмотрел его. Голова была в целости, тело тоже не имело никаких, как писали в прошлом, «боевых знаков».

– Данила, пригласи сюда эту певчую птицу!

Я одернул гимнастерку и вернулся в приемную. Услышав, что ее вызывает Светловский, врачиха торопливо прошла по коридору, вошла в палату и в изумлении прикрыла рот ладонью.

– Боже мой, что с больным Переверзевым?!

– Мы бы тоже хотели это знать… как вас?

– Таисия Гордеевна.

Женщина засеменила к кровати, наклонилась над ней и тщательно осмотрела тело покойника.

– Все говорит о том, что произошла остановка сердца, – сказала она чуть погодя. – Но… но больной стал чувствовать себя в последние дни настолько хорошо, что на сегодня мы ему назначили выписку!

Светловский нахмурил брови, в раздумье глубоко вздохнул.

– Таисия Гордеевна, опишите мне утреннего визитера. Во что он был одет?

Женщина развернулась и внимательно посмотрела на него.

– Вы полагаете, что…

– Да, полагаю!

– Ну, он высокого роста, худощавого сложения, большие усы, длинные темные волосы… Я еще подумала, младшим братом назвался, а на больного ни капельки не похож! Под белым халатом были серые пиджак и брюки, на ногах – коричневые штиблеты…

– Глаза какие?

– Карие, кажется, и взгляд, знаете, как бы из-под бровей, пронзительный.

– Что у него было в руках?

– Кулек со сливами, больше ничего.

Мы вышли из госпиталя и по Вокзальной направились к лесному складу.