К началу октября вооруженные силы «мирных» вождей были разгромлены, и лишь одни Ахмед-бек протянул еще год, Ниаз-Бакши так и не выступал против советской власти. В конце 1925 г. он умер.
Из мелких шаек в это время еще оставались: Джан-Бармак – 15 джигитов, Овес-Коули – 20 джигитов, Календар-Ата – 10 джигитов, Шалтай-Патыр – 20 джигитов.
Оправившись от ран, полученных в бою 12 сентября, и сорганизовав из родственников и приближенных Якши-Кельды шайку до 20 джигитов, Шалтай-Патырь решил осуществить свой план мести за Якши-Кельды, но, естественно, ничего не мог сделать с такими «силами» и в ожидании лучших времен занялся грабежами казакского населения.
21-го он производит ограбление в районе Ходжейли и, угнав до 80 голов скота, отходит к пескам; за ним в погоню пошел разъезд 3-го эскадрона под командой комвзвода т. Смирнова.
После 2-дневного неотступного преследования, сделав по пескам без воды около 150 км, разъезд нагнал шайку у крепости Деуден-Кала в 40 км северо-западнее Ильялы и вступил с ней в бой. Басмачи пытались задержать разъезд, но были сбиты и, потеряв несколько человек зарубленными, бросив скот, бежали на юг; с нашей стороны был убит 1 и ранен 1 красноармеец.
В этот же самый день разъезд 2-го эскадрона под командой командира эскадрона т. Андерсон настиг в кишлаке Тамач часть шайки Джан-Бармака под командой курбаши Клыч-Ишана, загнал ее в кибитку и сжег, забросав гранатами.
Вскоре были получены сведения, что Шалтай-Патырь с 15 джигитами прибыл в Змукшир и поселился у Тюре-Сердара; высланный туда эскадрон никого не застал: Шалтай бежал, а с ним – Тюре-Сердар и Султан-Мурад-хан с 25–30 джигитами. Шалтаю, при поддержке Тюре-Сердара, удалось напугать трусливого Султана и увести в пески. Шайка отмечалась в районе колодцев Чагыл и держалась пассивно.
6 ноября в Ташауз на самолете прибыл командир бригады, вызвал к себе командира полка и обрисовал нам следующую обстановку: Дурды-Клыч с шайкой до 150 джигитов вновь пришел из Персии, прошел по плоскогорью Усть-Урт и далее – западным берегом Аральского моря в Казахстан, награбил там до 3000 голов скота и, угоняя его и до 60 человек казаков, идет обратно; запоздавшие радиограммы КазЦИК только что были получены в Хиве.
Комбриг поставил полку задачу – маршем из Ильялы, через Каракумскую пустыню, перерезать путь отхода шайки у колодцев Балыклы-Кую.
К участию в операции были привлечены 2 эскадрона – 1-й и пулеметный, причем к каждому из них было придано по взводу: к 1-му от 2-го эскадрона, к пулеметному от 3-го. В эскадронах было по 80 сабель и 3 ручных пулемета, командовали эскадронами: 1-м – т. Монстров, пулеметным – т. Гальцев.
Привлечь весь 2-й эскадрон не было возможности, так как он преследовал остатки шайки Джан-Бармака и вновь появившуюся в районе Газават шайку Садулла-Бала; взвод 3-го эскадрона занимал гарнизоном крепость Якши-Кельды; только что проведенное увольнение весенников 1902 г. сильно ослабило боевую силу полка. Вдобавок район был совершенно неизвестен – никогда ни одна часть не проходила урочище Уаз, но которому нам надлежало совершить свой марш.
Людям было выдано по банке консервов, 2 кг сухарей и неприкосновенная дача зерна, вторая дача была взята на взводные вьюки. Из Куня-Ургенча распоряжением начальника северного боевого участка нам должен был быть подан на Балыклы транспорт с продфуражем.
В день Октябрьской революции – 7 ноября – около 22 часов дивизион выступил из Ильялы на Балыклы-Кую; по карте было более 150 км.
Дивизион шел в обычной для Хорезма походной колонне – рядами, аллюр – шаг, походное охранение – головная застава во взвод на 500 м и парные боковые дозоры; колонну вел один из лучших проводников Хорезма Клыч-Вай.
С рассветом прошли развалины крепости Куня-Ааз, а в 8 часов 8 ноября дивизион стал на большой привал на пресном колодце Кутурлы-Куюсы, сделав 70 км за 10 часов ночного марша.
Около 10 часов наблюдатель 1-го эскадрона, при котором находился и я, донес о приближении каких-то всадников; нужно заметить, что все люди и лошади были укрыты в развалинах, а эскадроны стояли в ¾ км один от другого.
С крыши в бинокль я увидел 6 конных и 2 верблюда, шедших прямо на нас. Кутурлы-Куюсы лежит в стороне от караванного пути, поэтому я приказал эскадрону изготовиться; шагах в 300 от нас один джигит выстрелил, и все они отскочили в сторону; раздумывать, заметили они нас или проделывают одну из своих уловок, чтобы узнать, есть ли кто на колодцах, было некогда – командир эскадрона 1 т. Монстров с несколькими бойцами кинулся в погоню, порубил часть и погнал остальных в западном направлении, откуда вскоре донеслась ружейная стрельба 40–50 винтовок.
Я выслал разъезд 15 сабель на помощь, оказалось, что это были объединенные шайки Шалтай-Патыра и Тюре-Сердара, по басмаческому обыкновению стоявшие не на самом колодце, а километрах в 12 от него и выславшие людей за водой; разъезд наскочил на эту банду с хода и вступил в перестрелку.
Вскоре прискакал красноармеец с донесением, что командир эскадрона 1 ранен. Я начал выводить эскадрон из развалин, вправо вытягивался и пулеметный эскадрон. Преследование велось километров на 12 от колодцев, басмачи бежали при виде дивизиона и скрылись за барханами, пользуясь превосходством конского состава; несколько человек было зарублено; юрты басмачей и брошенное в панике имущество сожжено.
Всю ночь дивизион простоял на колодцах, воды было много, и лошади хорошо отдохнули, чего нельзя сказать про людей, так как ночь была очень холодная, а топлива не было; далеко на западе были видны костры; басмачи, растеряв даже свою теплую одежду, очевидно чувствовали себя неважно.