– А зачем же вы этого дурного степняка к себе в шайку взяли? – поинтересовался Богуслав. – Они народ дикий, живут от вас далеко.

– Да где там далеко! – опроверг эти речи Мясник. – Одному из главарей какого-то из их многочисленных племен кто-то из византийских императоров пожаловал земли здесь, в Болгарии. Печенеги теперь у нас в каждой бочке затычка. Работать они не любят, а вот пограбить, повоевать, в этих делах им равных нету!

Да, сильная у тебя собачка. Страшная такая собачка! В общем, давай расставаться. Мы сейчас с этим поганцем Габриелом-Людмилом попрощаемся, и убирайтесь на все четыре стороны!

– Только не калечьте! – строго приказал я.

– Вот никакой с тобой радости от жизни нету! – горестно покачал головой атаман. – Последнего удовольствия моих мужичков лишаешь! И эх! – Потом рявкнул: – Слышали, братья?

Дружное да было ему ответом.

– Все поняли? Поубивают вас эти злые русичи за милую душу!

Народ осознал.

– Да, Деспот! Конечно, Мясник!

А вот она и кличка атамана. Значит Деспот, это все-таки имя.

А Мясник продолжал:

– Погладить на прощание можно! Калечить ни-ни! Мне каждый из вас живым нужен! – Тут он как-то зловеще усмехнулся и прибавил: – потом с кем-нибудь другим позабавимся…

Разбойники махом сгрудились в кучу вокруг вожака и усиленно взялись прощаться с бывшим Габриелом. Больше всех горячился горбун, который аж подпрыгивал от возбуждения и кричал:

– А вот я! А дайте мне! Ну хоть укушу!

Кусаться ему, по-видимому, все-таки не позволили, и на всякий случай даже отобрали топор.

Прощанье прошло благополучно – Людмила отдали изрядно потрепанного, похоже напрочь обобранного и с легкими телесными повреждениями – синяком под левым глазом да разорванной нижней губой, но без значительного ухудшения здоровья.

Мы постарались поскорее покинуть это негостеприимное место. Хватило нам на сегодня впечатлений от общения с дружественным болгарским народом. Мы уезжали с торопливо взобравшимся на одного из свободных коней Людмилом, Марфа гнала позади наш табун лошадей, порыкивая для порядка на душегубов, а вслед нам злобно и громко скрипел зубами разочарованный горбун Волк.

– Что ж ты, сыночка, все слезоньки льешь? – пыталась ободрить свою кровинушку Ванча. – Хорошо же все кончилось, без смертоубийства. Можно сказать, легко отделались.

– Это они легко отделались! – растирая слезы по лицу заорал на мать Людмил. – Лучше бы твой болярин их всех поубивал, а моего Козляшу не тронул!

– Надо было там всех разбойников перебить, и тебя вместе с ними! – цыкнул на молодого наглеца Богуслав. – Ишь чего удумал, честной народ грабить! Знаменитым бандитом Габриелом прикинулся! На православных страх наводить удумал! Последние прялки у баб отобрал! Чую, что если бы мы его не отвадили от преступного промысла, так он весной у пахарей плуги бы поотнимал! У, паразит! – замахнулся на одноглазого здоровенным кулаком Слава. – Еще раз на мать осмелишься крикнуть, с коня сдерну и прямо на глазах у всех высеку!