– Где ж вы такого злобного зверя добыли? – удивленно спросил я. – Специально что ли вырастили? Какая-нибудь особая порода – разбойный сторожевой?

– Да вот этот идиот и добыл! – ткнул кулаком вниз Деспот. -Обязательно ему нужно было простого селянина ограбить! «А то бандитской удачи не будет…», – передразнил он свергнутого самозванца, заодно давая ему невидимого пинка.

– Я больше не буду! – послышался знакомый плачущий голосочек.

– И стало у нас в ватаге два козла, – продолжил Деспот. – Один всех глупыми распоряжениями донял, другой, кого смог, рогами запырял. И не стало у нас покоя. Людмил велит проезжающих так грабить, что чуть ли не догола раздевать, а это разве по уму? Обычно, если удавалось мирно, без большой драки столковаться, мы особо-то и не грабили: так, изымем у купца кошель с деньгами, а лошадь, товар, одежду и нательный крест не трогали. Купчина душой отойдет после встречи с нами, прикинет: сам цел, основное при нем, стало быть убыток плевый, и никуда жаловаться не идет.

Простых селян в жизни не грабили! Постоишь с ними, поболтаешь о том, о сем, и отпустишь. Они по этой дороге всю жизнь спокойно ходили и ездили. Про нас, как про погоду говорили – совершенно беззлобно. И значит тоже защиты у властей просить не станут.

А этот мерин приказал всех обдирать до последней нитки! Никому ни в город, ни в соседнее село спокойного проходу нет! Ну прямо стихийное бедствие какое-то! И ладно еще лошадь или корову отнимешь, не продашь, так сам сожрешь, но ведь стали и просто всякую дрянь собирать! Вяльцы, пряльцы, никому у нас не ведомые крупорушки! Этим хламом всю стоянку завалили, да еще паскудный козел на каждом шагу подкарауливает – боднуть норовит. А привязывать его нельзя, опечалится ценная животина!

Раньше-то мы спокойно жили, особо не дергались. Убытка от нас большого не было, и никому мы особо были не нужны. А теперь, за такие гадкие дела, того и гляди по нашу душу рать городских стражников явится или чья-нибудь болярская дружина нас ловить возьмется.

А вреднючего козла этот липовый Габриел вовсе обижать не велит, бережет гада. Толкует: «Козляша это мой оберег». У, гнида! – опять замахнулся атаман.

– Ой, не надо! – взвизгнули снизу.

– Шесть человек он нас вовсе ушли, не стерпели жизни такой, – завершил свой эмоциональный рассказ Деспот. – Эх, зарезать бы его гада на пару с козлом!

– Уймись, мне он живой нужен. Козла убиваю?

– Вали!

Я перевел свой убийственный взор на паскудное животное. Смерть настигла козла молниеносно. Он завалился на бок, прощально дрыгнул копытами, тихонько мекнул и издох.

– Пенко! – распорядился атаман. – Перережь ему глотку, покуда кровь не свернулась, – и страшноватый разбойник со шрамом через всю рожу сноровисто взялся за дело. – Ну ты силен, русич! Мне бы такое умение тоже сильно в жизни пригодилось. Ладно, забирай уцелевшего человечьего козла, и разойдемся миром.

Но все пошло по другому. Один из стоящих сзади башибузуков внезапно запрыгнул на нашего же коня, выхватил из ножен ржавый меч и понесся на Наину с Иваном. Он пригнулся к холке жеребца, и Наине было трудно поймать его убийственным взором. Ваня не сплоховал и успел обнажить свое оружие, но тяжеловато будет биться легонькой сабелькой против меча-полутораручника.

– Демир! – заорал Деспот. – Назад!

Но разбойник его не послушался, и его меч зазвенел о саблю Ивана. Теперь ударить Наине мешал еще и суженый. Зато Марфе никто не мешал, особенно мои неразумные команды. Она молниеносно проскользнула к месту схватки и, прыгнув снизу, сшибла с ног похищенного коня вместе со всадником. Прощальный хрип Демира, на горле которого стальным капканом сомкнулись могучие челюсти волкодава, оповестил всех нас о кончине этого неразумного бандюгана.

Мой запоздалый крик:

– Марфа! Фу! – уже не смог улучшить ситуацию.

– Фукай, не фукай, – сказал Деспот, – а этому придурку все одно конец пришел. Не больно-то и жалко, вечно он своевольничал, где надо и не надо в драку лез. Я бы его за поганый характер и сам давно прирезал, но братьям очень задушевный голос этого печенега нравился, разные песни уж больно хорошо пел, упросили пожалеть.