В первом же бою под огнем противника Аня вынесла несколько раненых красноармейцев. Когда же гитлеровцы пошли в атаку, заняла место в окопе и разила врага из трофейного пулемета, за что батарейцы ласково называли ее Анкой-пулеметчицей.
Аня обладала твердым характером, презирала слабость. Стонавшему раненому обычно говорила мягко: «Потерпи, миленький, ты же мужчина». Но при случае могла повысить голос.
Золотая Аня перевязывала раненых, когда старший лейтенант Чернышев появился в роще.
— Братцы, живы! Ищу, ищу вас, бродяги, а вы вот где!
— Не все живы, — сморщившись, привстал с плащ-палатки Дмитрий Зайков.
— Дима, успокойся, — обернулась к Зайкову Аня, — нельзя тебе волноваться, контужен ты. — И, чуть помолчав, со вздохом продолжала: — Нет больше и майора Крюкова.
— Как? И Крюков? Не может быть! Нет…
— Все может быть, Миша. Бой на то и есть бой. Снаряды, осколки и пули никого не щадят.
Аня тяжело вздохнула и вновь склонилась над раненым.
Перед боем командир полка принял решение разослать офицеров штаба по батареям. Так было не раз. Майор Василий Иванович Крюков прибыл в четвертую батарею во время налета авиации противника. Фашистские самолеты сбрасывали бомбы, решетили огневую позицию пушечно-пулеметным огнем.
— Торопятся фрицы, — кивнул на небо Крюков. — Понять не могу, почему. Может, наши пилоты в воздухе?
Командир батареи Лысенко в ответ пожал плечами, мол, тоже не имею понятия.
— Товарищ майор! — взволнованно заговорил Лысенко. — Посмотрите на высотку.
— Вот оно что, — пробасил Василий Иванович. — Теперь понятно: спешат обработать, подготовить, так сказать, почву для своих.
На гребень высотки выкатились два танка. Вплотную к ним шла густая цепь пехоты.
— Комбат, кто у тебя левым орудием командует? Фалько?
— Так точно. Он там с наводчиком Бородиным.
— Понятно. Позиция у них хорошая. Сейчас танки начнут обходить овражек. Не упустить бы момент, ударить по врагу. Ну я к Фалько!
— Товарищ майор, там…
— Чему бывать, того не миновать. Главное — не бояться.