10 августа 1922 г., Калган
Вы пишете кратко и неясно о том, что делается в Приморье. Между прочим, в настоящее время, мне кажется, там назревают серьезные события. Я говорю на основании полученного вчера номера «Русского голоса», в котором говорится, что Земский собор большинством голосов выразил желание иметь монархическую власть для Приамурья. Я думаю, что, высказывая так открыто это, он имеет за собой какую-нибудь реальную силу. Какая это сила? Мне говорили в Пекине, что подобное настроение поддерживают французы и американцы. Что Дмитрию Павловичу (великому князю) предложено приехать в Приморье и что он согласился на это. Соглашается ли Гондатти принять на себя управление Приморьем? Что из себя представляет Земский собор? Здесь я получаю один «Русский голос», который, не в обиду будь Вам сказано, меня не особенно удовлетворяет. В Харбин приехать при всем своем желании не могу, так как финансы неважны, и поэтому приходится торчать в Калгане. В недалеком будущем думаю издать книгу своих стихов, которую совсем подготовил. Не знаю, будет ли кто-нибудь ее читать… Из монгольских новостей самое важное: большевики уводят 308-й полк, вместо него прибудет один батальон пехотный, который будет подчиняться распоряжениям военной монгольской власти, «т. е. согласно договору, составленному между русскими и монголами». Вряд ли это будет в действительности так. Монголы крайне недовольны советникам по финансам Буткевичем, так как убедились в настоящее время, что его реформы окончательно погубили монгольскую торговлю. Как говорят, министр финансов Данзан потребовал его удаления. Да и большевики поняли, что он не на месте. Китайцы совершенно не посылают товаров в Ургу. Китайские коммерсанты, опутанные сетью всевозможных паспортов и разрешений, которые все оплачиваются чудовищно.
Шлю привет, прошу, если Устрялов издал какую-нибудь новую брошюру или книгу – прислать мне ее по почте.
К иллюстрации, так сказать, искренности большевиков и возможности работать с ними: И. А. Лавров, просидевший год в Новониколаевской Чеке, был оправдан в возводимых на него преступлениях и выехал по вызову советских властей в Москву, якобы для работы в качестве специалиста по финансовым делам… и сразу же по приезде был вновь заключен в Московскую тюрьму, где томится до сегодняшнего дня. Выплыло новое обвинение. Какое – никому не известно. За этот год в газетах неоднократно сообщалось, что ему предлагали то один, то другой видный пост, что он давно свободен и пользуется всеми благами жизни в Совроссии.
Письмо Б. Н. Волкова Игорю Павловичу Митрофанову (1892–1943), первому секретарю Российской императорской миссии в Пекине. Машинопись. 22 октября 1922 г.
Многоуважаемый Игорь Павлович.
Очень рад, что Вас удовлетворили мои заметки, которые были продиктованы мной в один присест (речь идет о написанном по заказу Митрофанова материале «Унгерн в Монголии»
Ургу заняли сретенские партизаны и казаки кубанцы 6 июля прошлого года. Сейчас же было приступлено к ликвидации «разбитых шаек белобандитов». Небольшие отряды главным образом монгол, иногда под командой русских, рассыпались по всей стране. Был отдан приказ уничтожать захваченных с оружием белобандитов. На самом же деле монголы избивали караваны мирных колонистов, бежавших за семьями в степь от расправы Унгерна, из боязни красных и т. д. Монгол прельщал безнаказанный грабеж. Над женщинами и девочками, почти детьми, совершали насилие. Убивали, не щадя детей. Примером может служить семья Табокова (кажется, член Государственной Думы), бежавшая из Улясутая. 14-летняя девочка, дочь Табокова, ночью во время бегства слетела (лопнула подпруга). Труп ее нашли почти разодранным. Девочку изнасиловали преследовавшие беглецов монголы. Колонисты Улясутая поголовно уничтожены (осталось 2–3 семьи). Особенным зверством отличался Хатан-Батор. В Восточной Монголии происходило то же самое. Вооруженные же отряды унгерновцев шли беспрепятственно из разных концов Монголии на Восток. Красные шайки монгол подобно шакалам вертелись вокруг этих отрядов, но тронуть боялись.
В Урге образовалось красное монгольское правительство. Богдо убрать побоялись. Он живет и «не вмешивается в светские дела». В то же самое время ему на утверждение подносят смертные приговоры. (Кстати, он их не утверждает, что не мешает их приводить в исполнение). Во главе правительства встал вначале Бодо, бывший служащий Российского консульства (издавал монгольскую газету на русские деньги). Бодо вскоре был заподозрен, сослан в почетное изгнание и затем расстрелян. Министром финансов сделался Данзан, чиновник российского советника при монгольском правительстве (хорошо знает русский язык. Выдающийся монгол). Я глубоко уверен, что никто из них не разделяет взглядов большевиков (особенно коммунистов). Это монгольские патриоты, из тактических соображений идущие с большевиками (до поры до времени). Интересно, что в скором времени в правительство был приглашен Церен-Доржи. Его Вы должны знать хорошо. Вступление его в правительство крайне показательно.
Как передают, во время празднования Цама должно было быть выступление партии, не довольной новым порядком. Арестовано свыше 200 человек. Расстреляно 4 человека, в том числе Бодо, бывший председатель Совета министров красного монгольского правительства (говорят, стоял во главе протестантов), Да-Лама, несколько гуннов…
Вот все, что я знаю. Пишу очень плохо: новая машинка, вернее, новая система. Переписывать не хотел, так как Вы желали получить эти сведения скорее. Сейчас у меня много работы. По прочтении прилагаемых при сем писем прошу их мне вернуть. Уважающий Вас и всегда готовый к услугам.
Нет ли у Вас каких-нибудь новых книг? Сейчас кончаю второй том воспоминаний Витте и останусь совсем без книг. Очень интересует нас всех «Архив революции» (начиная с 4 тома, остальные прочитали). Очень был бы рад, если Вы выслали мне что-нибудь по почте. Я бы вернул быстро.
Из письма Б. Н. Волкову его шурина, Бориса Петровича Витте, служащего компании «Форд» в Детройте, от 30 декабря 1927 года. Рукопись
Генерал Гао, который грабил нас в Урге и устроил резню в Маймачене, имеет свою дальнейшую историю. Полное его имя: Гао-Си-Линь или по-английски: Kuo Tsun Lin. Выбравшись из Монголии, после занятия ее Унгерном, опять поступил на службу к Чжан Цзо Лину, где выслужился и в 24–25 гг. получил в командование одну из Фентьенских армий. Осенью 25 г., к моменту обоснования и расцвета Фын Ю Сян’а (христианский генерал-католик) в Северо-Западном Китае, Гао-Си-Линь, сделавшись крайним революционером, изменил со своей армией Чжан Цзо Лину, казнил некоторых генералов, оставшихся верными Чжану, и произвел полный переворот почти со всей армией Фентьенской, после чего повел наступление на Мукден с целью занять место главы трех восточных провинций и произвести в них революцию. Об исходе этой кампании, ты, вероятно, знаешь. В то время в газетах относительно этого писали очень туманно об участии японцев в подавлении восстания Гао. Китайское же население совершенно определенно утверждало, что японцы, подписав особенно выгодные для них договоры с Чжан Цзо Лином, переодели необходимое количество своих солдат в китайскую форму и в течение часа снесли с лица земли восставшую армию и самого генерала Гао захватили в плен, после чего сын Чжан Цзо Лина собственноручно отрубил ему голову и преподнес отцу. Такова судьба Гао-Си-Линя. Я от души рад, что он кончил по-собачьи, так как был ничем иным как собакой, что утверждали китайцы.
Письмо Н. М. Рябухина (Рибо) Б. Н. Волкову 28 сентября 1928 г. Рукопись
4304 Melrose Ave. Los Angeles Calif. 9—27
Дорогой Борис.
Охотно отвечаю на предлагаемые тобой вопросы, за точность большинства ответов я ручаюсь. Ошибаться я могу только на несколько дней в определении точной даты смерти П. А. Архипова. Я знаю, что он был казнен несколько дней спустя после поражения Унгерна под Кяхтой, последний же был разбит 9 июня 21 г. У меня имеется значительное число моих фотографий в военной форме, относящихся к тому периоду моей жизни, и я, разумеется, могу переслать тебе одну для помещения в книге. Весь вопрос в том, что я несколько опасаюсь сделать это без предварительного ознакомления с тем, что тобой написано обо мне и моем участии в авантюре. Ты поймешь мои страхи, если вспомнишь, что в Совдепии у меня остаются отец, брат и дочь, которую я принимаю меры вывезти. Кроме того, помещение в книге таких фактов, как арест меня Сипайловым и заключение на крышу перед моим отъездом в Ван Курень 16 апреля 21 г. – явилось бы для меня неприятным, да и для целей твоих несущественным. Я очень сожалею, что не имею возможности лично приехать в Сан-Франциско, чтоб вместе с тобой просмотреть эту часть книги. Но если б ты мог прислать ее мне на несколько дней, я, разумеется, не только напишу подробно тебе мое мнение о том, что я найду, но также дам тебе всю информацию к исправлению неточностей, буде таковые встретятся. В отношении сценария ты можешь рассчитывать на меня вполне. Ты ничего не пишешь относительно Елены Петровны. Что с ней и где она? – Конспект сценария, о котором я писал, у меня имеется, и думаю, что ты им заинтересуешься. Но не все же сразу: покончи сначала со своим.
В ожидании твоего ответа
Преданный тебе Н. Рябухин.