Он застонал, взгляд и хватка обратились на Энцо и Григория, голос окреп:

– Я приказал вытащить меня отсюда. Принесите ключ.

Сицилиец взглянул на Григория… тот пожал плечами, встал, повернулся к бастиону. Рука схватила его, развернула.

– Куда ты идешь? – сказал Константин. – Не…

– Ваше величество, я не могу не подчиниться приказу своего Командира, – ответил Григорий, посмотрел вниз, вздрогнул. – Может, это его последний приказ.

– Но как же твой город? – взмолился Константин.

– Я останусь. Я отдам за него свою жизнь. Но я не могу требовать того же от Командира. Он и так уже сделал много. – Он посмотрел на удерживающую его руку. – Василевс, пожалуйста. Если я не принесу ключ, это сделает кто-то другой.

Император еще мгновение держал его, потом со вздохом отпустил. Григорий побежал к основанию бастиона. Люди высовывались между зубцов, смотрели на суматоху внизу; среди них был и молодой лучник, которому Григорий доверил место ключа.

– Сбрось мне ключ! – крикнул он.

Парень ахнул, потом повиновался. Через несколько секунд с башни полетел блестящий предмет, и Григорий поймал его.

– Продолжай стрелять! – крикнул он и побежал обратно.

Энцо и еще два чернодоспешных генуэзца подняли Командира, который обмяк у них на руках. Константин заступил им дорогу к воротам, лицо под поднятым забралом было белым.

– Брат, куда ты идешь? – воскликнул он.

Джустиниани поднял голову. Его голос внезапно стал спокойным, почти нормальным.

– Куда меня посылают Господь и турки, – ответил он.

Ворота открылись. Энцо помог Командиру пройти, но тут же вернулся.

– За ним присмотрят другие, – сказал он, подбирая свой меч и щит. – Я останусь сражаться вместе с тобой.

Константин уставился на ворота. Несколько человек пытались закрыть их, но им мешал поток людей, уже устремившихся наружу. Император повернулся.

– За Бога и Константинополь! – крикнул он, опустил забрало и, взмахнув мечом, бросился к палисаду.

Мехмед уже отчаялся.