Похоже, генерал Верещагин тоже думал так, поскольку держал у себя дома только немецких овчарок. Когда очередная любимица умирала, Верещагин брал лопату и собственноручно копал могилу в дальнем конце запущенного сада. Потом поднимал на руки отяжелевшее собачье тело, относил его к яме и хоронил, время от времени прикладываясь к плоской фляге. Никому из посторонних присутствовать при этом не позволялось. Начальник Управления федеральной охраны не мог допустить, чтобы его увидели со слезами на глазах.

Таких безымянных могил насчитывалось у ограды ровно шесть. Увидев их однажды, Грин прикинул, что при среднем сроке жизни овчарок Верещагину должно быть не менее восьмидесяти лет. Это при условии, что он завел себе первую собаку еще будучи сопливым пацаном. Однако генерал не походил на дряхлого старца. Шестьдесят, максимум шестьдесят пять лет. С неизбежным пузцом, но без избыточного веса. Слегка плешивый, зато в остальном мохнатый, как шмель. И голос соответствующий – низкий, гудящий.

– Нравится? – прогудел он, вороша кочергой поленья в камине.

Грин, не отрывая взгляда от лежащей на полу овчарки, ответил вопросом на вопрос:

– Опять Астра?

– Других кличек не признаю, – сказал Верещагин. – И пород тоже. Овчарки, только немецкие овчарки. И все поголовно Астры.

Услышав свое имя из хозяйских уст, Астра чутко шевельнула ушами и слегка отползла от пылающего камина, откуда то и дело вылетали угольки. Затем, снова положив тяжелую морду на лапы, уставилась немигающим взглядом на Грина. Это не было проявлением особой симпатии. Овчарка следила за гостем на тот случай, если ему вздумается обидеть ее двуногого бога, пахнущего алкоголем и табаком.

Верещагин не курил – он дымил, как паровоз. Сигарета почти постоянно находилась в его пожелтевших от никотина пальцах. Челюсти у него были вставные, поэтому трудно было определить, насколько сильный вред причинило курение генеральским зубам. Впрочем, настоящие зубы отсутствовали уже давно. Табак сожрал их, а теперь вплотную занялся легкими Верещагина – вернее, тем, что от них осталось.

– А знаешь, почему Астра? – неожиданно спросил Верещагин. – Сигареты были такие, дешевые и крепкие. Но начинал я не с «Астры», а с «Друга». Красная квадратная пачка, а на ней золотистая овчарка. Красиво. Сгубила меня эта красота. Мир-то она, может, и спасает, а людей гробит.

«Люди сами себя гробят», – мысленно возразил Грин, без особой охоты попивая домашнюю генеральскую наливку. То ли крыжовник, то ли смородина, или что там еще произрастает на участке в Кунцево? Что бы то ни было, а результат всегда один. Плодово-ягодное пойло, которое приходится не только пить, но и нахваливать.

– А люди, в свою очередь, всех окружающих гробят, – совсем уж неожиданно заключил Верещагин, прикуривая от бронзовой зажигалки. Генерал был весь из себя солидный и допотопный, как антикварный дубовый шифоньер, и такой же прочный, непрошибаемый.

– Вы о моем задании? – предположил Грин.

– Я о людях. И о собаках, например. Наши четвероногие друзья. – Он наклонился, чтобы потрепать овчарку по холке. – А мы их усыпляющими укольчиками, когда нюх начинают терять. Спите спокойно, дорогие товарищи. Земля вам пухом.

В генеральском голосе проскользнули плаксивые нотки. Должно быть, он успел немало принять на грудь до приезда Грина и пока что не собирался останавливаться.

– И в каком возрасте это происходит? – полюбопытствовал Грин.

– Что? – не понял Верещагин.

– Когда овчарки нюх начинают терять?

– Как какой повезет. У меня ни одна дольше девяти лет не жила. Судороги начинаются всякие, конвульсии. А то бельмо на глазу выскочит или какая другая болячка. Зачем бедолаге страдать? Уж лучше я сам…

Грин опустил веки, притворяясь, что наслаждается наливкой. Лучше бы он этого не делал. Перед мысленным взором возник генерал с дохлой овчаркой на руках. В зубах дымящаяся сигарета, а по щекам текут мутные стариковские слезы. И фляга торчит из кармана.

Грин открыл глаза. Озаряемый пламенем, Верещагин сидел на прежнем месте, и Астра неподвижно лежала у его ног. Ничего похожего на бельма в живых круглых глазах. Ничего похожего на судороги или конвульсии. Дай-то бог. Хотя бог у Астры один – ее хозяин, среди телефонных адресов которого имеется тот, по которому можно вызвать ветеринаров с заправленными одноразовыми шприцами.