Я убежден: пренебрежительное отношение, в частности, к повышенной температуре (а в США температура тела 37–37,5 °C считается совершенно нормальной) стало одной из важнейших причин того, что система здравоохранения страны пропустила начало эпидемии коронавируса и этим еще больше дезориентировала власти. Конечно, были и другие причины. Сыграла свою роль и невозможность центральной власти ввести ограничения на всей территории страны. Все решения такого рода были отданы на откуп местным администрациям, у которых и в начале пандемии, и в ее разгар имелись разные, даже противоположные мнения по поводу ограничений и запретов, и эти мнения зачастую были окрашены чисто политическими аргументами и конкуренцией за симпатии собственных жителей. Как результат, в Соединенных Штатах так и не было выработано единой линии по купированию пандемии.
В борьбе с невиданной напастью американская власть разных уровней допустила немало ошибок: это и слишком позднее закрытие границ с Китаем и Европой, и отказ от обязательного тестирования людей, пересекающих границы США. Внутри страны тоже не было четких требований и ограничений. Принципиальная для большинства американцев личная свобода, привычка чувствовать себя хозяином своей жизни, традиционное нежелание принимать на веру указания и распоряжения чиновников сыграли плохую службу. Американцы весьма скептически отнеслись, особенно на первом этапе, к любым попыткам властей обязать их что-то сделать, к любым ограничениям свободы и привычного образа жизни. Власти тех штатов и городов (таких, как Нью-Йорк и штат Калифорния), где в законодательном порядке вводились локдауны, закрывались рестораны и кафе, были подвергнуты жесткой критике в социальных сетях и СМИ. Они постоянно сталкивались с массовыми демонстрациями протеста и были вынуждены защищать свои решения в судах.
Хотя к осени 2020 года на Восточном побережье страны в публичных местах носило маски свыше 90 % населения, в Центральной части Америки это число редко превышало 45–50 %. Наконец, свою роль в медленной реакции государства на широкое распространение пандемии сыграл и президент Дональд Трамп, который в первые недели не только не оценил реальную опасность пандемии, но и усиленно старался успокоить американское общество, заявляя, что опасность вот-вот пойдет на спад, поэтому не стоит паниковать и принимать меры, способные сильно ударить по экономике страны.
Экономика США за годы пребывания Дональда Трампа в Белом доме действительно показывала очень хорошие темпы. Безработица упала до исторически низких уровней, особенно среди этнических меньшинств, средняя заработная плата росла, налоги для подавляющего большинства американцев снижались, а все опросы демонстрировали увеличивающийся оптимизм американцев. Без сомнения, Трамп опасался, что ограничения, введенные из-за пандемии, остановят победное шествие экономики, которым он очень гордился. До президентских выборов оставалось меньше года, и Трамп не хотел рисковать своими успехами. Однако в конечном счете случилось именно то, чего он так опасался. Погнавшись за двумя зайцами, президент, как и следовало предположить, не поймал ни одного. С одной стороны, он задержался с вводом ограничительных мер и закрытием страны, упустил время, и эпидемия ударила по США в полную силу. С другой — ему все равно пришлось применять ограничительные меры, которые привели к сильному падению темпов экономического роста и рекордному росту безработицы, но остановить распространение заболевания в стране эти меры уже не смогли. А, как известно, американцы голосуют кошельком: состояние экономики и личного банковского счета для каждого из них является важным фактором поддержки действующего президента. Вдобавок ярко проявившиеся в условиях пандемии разнообразие Америки и ее сильная децентрализация сыграли негативную роль и заставили некоторых американских политиков и экспертов задуматься о возможном перераспределении власти между центром и штатами.
Полный анализ произошедшего еще впереди. Американцы известны во всем мире тем, что умеют извлекать уроки из своих промахов. Посмотрим, как будет на этот раз. Однако уже сегодня многим жителям страны ясно, что передовая американская медицина вряд ли подготовлена к эпидемиям и массовым заболеваниям лучше, чем медицина других стран мира (как они самонадеянно полагали еще пару лет назад). Как выразился один мой приятель, профессор медицины в престижном университете, «американская медицина оказалась самой хорошей плохой медициной в мире». Эта медицина в значительной степени игнорирует превентивные медицинские мероприятия, санитарные процедуры и все остальное, что в Советском Союзе называлось медицинской профилактикой. Нельзя не принимать в расчет и большое количество пожилых людей. Средняя продолжительность жизни в США в последние годы колеблется вокруг 80 лет, то есть множество людей находятся в зоне повышенного риска.
Что же в итоге? Игнорирование профилактики заболеваний, недостаток внимания к эпидемиологическим сценариям, малый запас прочности, когда речь идет о большом количестве людей, требующих медицинской заботы, а также сильная зависимость от страховых компаний и повсеместный бюрократизм сыграли свою роковую роль. «Самая передовая в мире медицина» оказалась не в состоянии эффективно справиться с неожиданной и массовой опасностью, то есть с тем, с чем явно не хуже справились медицинские системы других стран, менее экономически развитых, но имеющих опыт массового здравоохранения.
Приведу собственный пример. В разгар второй волны пандемии осенью 2020 года мне пришлось обратиться в больницу, расположенную под Вашингтоном. Больница хорошая, уважаемая, с приличной профессиональной репутацией, отличными рейтингами. Причина обращения была вполне банальной — что-то заболело в левой стороне груди, и я, как здравомыслящий человек (тем более обладающий хорошей медицинской страховкой), рванул в ближайшую больницу. Так, на всякий случай. Был поздний вечер, когда я приехал в отделение неотложной помощи.
Народу в приемном покое было немного, человек пять. Но меня неприятно поразило другое: перед тем как в него попасть, все должны были по очереди — в общем узком коридорчике — пройти элементарный опрос и проверку температуры, давления, сатурации кислорода и т. д. И только потом — в зависимости от результатов — нас распределяли по двум комнатам ожидания, разделенным стеклянной перегородкой. В одну — с подозрением на ковид. В другую — всех остальных. Кресла там, конечно, стояли в соответствии с необходимой социальной дистанцией, да и вообще комната была почти пустой. Но узкий коридорчик, где надо было проходить первоначальный осмотр, был один на всех. Вновь приезжающие пациенты также толпились в нем. Ситуация для передачи новой инфекции окружающим была идеальная.
Конечно, все при этом были в перчатках и масках. Конечно, медсестра, принимавшая пациентов, меняла перчатки и маску после каждого из нас. Конечно, для каждого из нас распечатывали новый целлофановый пакет с измерительным устройством. Конечно, на каждом углу висели различные емкости с санитайзерами и проспиртованными салфетками. Но то, что распределение по комнатам ожидания осуществлялось только после осмотра и опроса, а до этого все пациенты находились рядом в маленьком помещении, вызвало у меня недоумение. Тем более что среди присутствовавших были люди с явными признаками высокой температуры, кашлем и слабостью. Некоторые из них садились в кресла на колесиках, будучи не в состоянии дойти от машины до медсестры самостоятельно.
Потом уже все было хорошо. В приемном покое меня поместили в отдельную палату, сделали кардиограмму, несколько раз взяли кровь на анализ, сделали еще какие-то тесты. Усталая, но веселая докторша провела со мной несколько бесед на тему моих симптомов и их возможных причин, а здоровенный медбрат принес легкий ужин и пару бутылок воды. Потом появился дежурный кардиолог, который сказал, что в больнице мне делать нечего, все у меня в порядке и он отпускает меня домой без каких-либо сомнений в его медицинской душе. Мне вручили целую пачку бумаг — результаты тестов, рекомендации по здоровому образу жизни и укреплению сердца (на всякий случай), а также обязательный теперь пакет буклетов по профилактике коронавируса. Все это заняло примерно три с половиной часа, большую часть которых я играл с телевизионным пультом, безуспешно пытаясь найти приемлемую телепередачу.
Однако на выходе из больницы меня ждала новая засада: покидать ее нужно было только через ту же дверь, через которую я входил несколько часов назад. Коридор на выход, к счастью, был отделен от коридора на вход стеклянной стеной, однако дверь-то была одна. И в ней я столкнулся с сильно кашляющей старушкой, которую ввозили на каталке. Мы с трудом разошлись в маленьком пространстве. Я ехал домой и думал, что эта больница символизирует всю американскую медицину: вроде все замечательно и высокопрофессионально, но обязательно найдется слабое звено, которое сводит на нет усилия врачей. К счастью, все обошлось, ничего я не подхватил. Оставалось только дождаться счета из больницы, который приходит по почте через пару месяцев. Благодаря наличию медицинской страховки счет — вне зависимости от количества и сложности проделанных со мной процедур и тестов — был стандартным, прописанным в контракте для такого рода случаев, то есть 100 долларов. Но опыт, как говорится, дороже.
Отцы и дети
Романтические переживания, во все времена свойственные молодым людям и связанные с первыми взрослыми отношениями, сегодняшней молодой Америкой все чаще воспринимаются как опасное, рискованное предприятие без каких-либо гарантий. Лично мне это не нравится. По моим — далеким, конечно, от объективности — наблюдениям, это не нравится и немалой части молодых американцев, вынужденных подстраивать свою жизнь под стандарты новой политкорректности. Особенно забавно, что эти стандарты сегодня устанавливаются и внедряются людьми старшего поколения, которые были молодыми в весьма либеральные 1960–1980-е годы и имели возможность насладиться всеми открытиями, приключениями, ошибками и грехами молодости. Есть в этом определенная несправедливость. Не говоря уже о том, что требования политкорректности входят в прямое противоречие с Первой поправкой к Конституции США о свободе слова, что, безусловно, не есть хорошо. Конечно, все это относится не только к молодым американцам. Сколько уже карьер и проектов оказались разрушенными из-за одного неаккуратно сказанного слова или двусмысленного жеста! Я не говорю здесь о действительно неподобающем поведении, настоящем харассменте, безусловном насилии, доказанном использовании служебного положения по отношению к подчиненным, а также давлении на личность и преследовании. Все это в США запрещено многочисленными законами и справедливо карается весьма жестко. Я веду речь о действиях и словах, которые могут быть лишь
К счастью, новые веяния не в состоянии отменить потребности в любви и желания молодых американцев создавать семьи — пусть таких случаев и становится все меньше по отношению к общей численности населения. Государство, в свою очередь, стимулирует вступление в официальный брак, в том числе через налоги. Супружеская пара, оформившая свои отношения, платит меньше налогов, если муж и жена платят налоги вместе (то есть единой налоговой декларацией), чем пара, которая не вступила в официальный брак и делать это не может. Предусмотрены налоговые льготы для молодых семей, семей с детьми, семей, впервые покупающих себе дом, и т. д. В разных штатах размер и конфигурация таких льгот отличаются друг от друга. Трудно сказать, насколько они эффективны с точки зрения демографической политики государства, но в бюджете молодой ячейки общества они могут играть существенную роль. Например, в 2021 году американцы с несовершеннолетними детьми получили от федерального правительства налоговый кредит на 250 долларов.
Тем не менее американцы все реже и все позже вступают в официальный брак, Америка продолжает оставаться в числе лидеров по количеству разводов, а политическую повестку США на каждых выборах с разной степенью ожесточенности разрывают вопросы о законности абортов и росте подростковой беременности. Постоянно увеличивается количество американцев, живущих в одиночестве или только в компании со своими домашними животными. Специалисты-демографы даже говорят, что одинокое житье больше соответствует индивидуализму американской культуры и психологии. Я в этом не уверен, однако с фактами спорить трудно. Демографическую статистику Америки здорово «исправляют» в этом вопросе волны иммигрантов, которые привозят на Новый континент свою семейную культуру и традиции. У американцев, являющихся выходцами из других стран мира, — самые большие семьи, где живут вместе несколько поколений родственников.
А «местные» американцы сравнительно быстро начинают тяготиться проживанием своих детей в родительском доме и все чаще определяют собственных родителей в дома престарелых. Хорошо это или плохо — судить не мне, выходцу из другой культуры. Мне это кажется неправильным, не совсем гуманным способом решить проблемы ухода за престарелыми членами семьи. Однако американцы, с которыми я не раз обсуждал эти проблемы, со мной не согласны. Они полагают, что негуманный способ практикуется именно у нас и в ряде других стран, где родители живут в семьях своих детей до самой смерти. Да еще и помогают взрослым детям воспитывать внуков, убирать и готовить в доме, вести хозяйство. Американцы мне говорили в таких беседах, что родители заслужили право жить так, как им нравится, а не подчинять свою жизнь распорядку и правилам жизни, принятым в семье их дочери или сына. У них разные интересы, режим дня и даже диета. В конце концов, престарелые американцы — ничуть не меньшие индивидуалисты, чем молодые. Они хотят жить для себя. Тем более что могут себе это позволить с финансовой точки зрения.
Я и сам это замечал. Достигнув определенного (как правило, пенсионного) возраста, многие американцы продают свои дома с огромными участками или большие квартиры и переезжают в небольшое жилье в районе с развитой инфраструктурой и высокой степенью благоустройства. Многие предпочитают купить себе квартиру или в «доме для престарелых», или в специальном поселке, где построены особые, индивидуальные дома для пожилых людей. Таких поселков в США великое множество, особенно в южных штатах, где климат позволяет проводить значительную часть времени на открытом воздухе, под постоянным наблюдением врачей и медицинских работников. Это дорогое удовольствие. Речь идет о тысячах долларов каждый месяц. Безусловно, в Америке есть и социальные дома престарелых, где за сравнительно небольшие деньги или в порядке благотворительности могут предоставить маленькую квартирку с двумя-тремя соседями. Если у вас вообще нет денег, нет сбережений и нет родственников, готовых платить за вашу старость, то в обмен на вашу государственную пенсию вы все же получите определенный уровень комфорта: трехразовое, хотя и не шикарное питание, доступ к лекарствам и медицинскому обслуживанию по своей пенсионной медицинской страховке, уборку помещений и компанию совершено разных соседей, с которыми вы будете проводить немало времени в общих помещениях — комнатах отдыха, библиотеке, игровой комнате и т. д.
Если же у вас или ваших родственников есть деньги, коммерческие пенсионные вклады или инвестиции, то вопрос решается просто. Вы передаете дому престарелых (давайте уж для простоты использовать традиционное русское название таких заведений, а не замысловатые наименования, применяемые в США) все свои деньги или их значительную часть — и живете там до самой смерти, не беспокоясь о том, что вам не хватит средств. Существуют промежуточные варианты — с ежемесячной или ежегодной оплатой, разными уровнями медицинского и бытового обслуживания и т. д. Я навещал своих пожилых знакомых и друзей, которые выбрали для себя такой вариант жизни на склоне лет. Впечатления у меня остались самые противоречивые. В частности, я бывал в домах престарелых и поселках для пожилых людей, где всех жильцов ежедневно обходят врачи, а трижды в день — медсестры. Уколы, массаж и другие поддерживающие процедуры входят в стоимость проживания, которая, кстати, в значительной степени списывается с ежегодных налогов. Функционирует круглосуточный медпункт, имеются пункты глазной и стоматологической помощи, что особенно важно в преклонном возрасте.
В дорогих домах престарелых есть бассейны, велотреки, спортзалы и разного рода развлекательные центры. К каждому жильцу приставлен сотрудник, в обязанности которого входит вывозить обездвиженных больных на прогулки или сопровождать ходячих. Кто жил в Америке, наверняка обратил внимание на специальные автобусы, которые привозят к крупным торговым центрам и магазинам группы пожилых людей. На автобусах обычно крупно написано название того или иного дома престарелых, а выходы снабжены трапами для посадки людей в инвалидных колясках. Просто нескончаемые ряды таких автобусов иногда окружают местные казино, кинотеатры и игровые центры. У меня сложилось впечатление, что игра в рулетку и посещение торговых центров остаются главными развлечениями американских пенсионеров. Одна моя знакомая, профессор престижного университета, всю жизнь избегала азартных игр и презирала тех, кто находит удовольствие в такого рода развлечениях. Пожив год в доме престарелых во Флориде, она сама стала заядлым игроком — под влиянием своих новых соседей. Теперь она подсмеивается над собой: попала, мол, под дурное влияние. Играют все они, конечно, по мелочи, главное — сам процесс, а также бесплатные (или почти бесплатные) еда и выпивка, доступные в неограниченном количестве в казино и центрах азартных игр.
Как правило, подобные заведения для пожилых людей располагают большими и хорошими библиотеками и концертными залами. Неудивительно: это поколение, которое привыкло читать книги. Немного отклонюсь от темы и замечу, что, вопреки стереотипам о бескультурье американцев, количество книг, которые они берут в библиотеках, намного превышает российские показатели. Например, в публичных библиотеках Нью-Йорка в год выдается около 60 миллионов книг, тогда как в библиотеках Москвы — чуть больше 30 миллионов. Справедливости ради надо сказать, что сам Нью-Йорк отстает по этому показателю от Токио (свыше 112 миллионов книг) и Шанхая (около 90 миллионов).