От его холодного властного тона по коже принцессы побежали мурашки, а Арно и вовсе резко замер на месте. Что-то она упустила в амаирах. Что-то важное. Жесткую иерархию за лишенным условностей дружеским общением. Не так просты эти драконы. И титулы им перешли не только в порядке наследования.
— Вдруг у него что-то действительно важное.
Шарлинта сама не понимала, что именно подвигло ее произнести это. Неосознанное желание отложить разговор? Страх? Боялась она странной холодной властности, излучаемой сейчас трехипостасным? Или же собственных чувств, подмывающих выстроенную внутри ледяную стену?
— Нет, Лин, важное сейчас — это поговорить с тобой, пока в нашем доме не случилось чего-нибудь действительно непоправимого. У тебя прекрасно получается наказывать всех за мои ошибки. Даже тех, кто вовсе не виноват. Я сейчас о настоящих ошибках, а не о том, что ты себе нафантазировала. Признаю, повод у тебя, наверное, был. Но скажи мне, пожалуйста, почему ты просто оттуда сбежала? Не подошла и не спросила прямо, что происходит? Побег — это твой любимый способ решения проблем? От нас ты тоже хотела сбежать?
Каждый его вопрос обвинял. Каждый словно срывал корочку с подсохшей внутренней раны, причиняя новую боль. Получится ли их залечить без следа когда-нибудь? Или навсегда останутся ноющие болезненные шрамы?
Равенель поставил девушку на пол посреди спальни и легонько подтолкнул к купальне.
— Умывайся, амаира. Я жду.
Ледяная вода, набранная в ладони, остудила горящее лицо. Лин почистила зубы, умылась и потом долго рассматривала свое лицо в зеркале. Бледное и с синяками под глазами, несмотря на то что в последние дни она спала гораздо больше, чем обычно. Аппетита не было, наверное, это и стало причиной слабости и желания лечь пораньше. Нужно было заставить себя есть. Но сначала предстояло набраться смелости и ответить на вопросы Равенеля. И задать свои. Хуже в любом случае уже не станет.
Но она продолжала стоять перед зеркалом, бездумно глядя в него и не видя собственного отражения.
— Пойдем, Лин.
Мужские ладони легли на плечи девушки. Было странно, что пришел за ней Икрей, а не феникс. Именно Трейвент обычно выступал посредником между принцессой и братьями, преодолевал мягко ее сомнения, подталкивал к нужному решению. А теперь отступился, ушел в сторону. И его место занял младшенький. А она настолько погрузилась в собственные переживания, что особо и не обратила на это внимание.
И сейчас феникса в спальне не оказалось. Да и Икрей, усадив принцессу в кресло, направился к дверям.
— Нам нужно объясниться без свидетелей, — произнес Равенель, поймав недоуменный взгляд девушки. — Готова?
Он опустился на колени перед ее креслом, но Шарлинта была уверена, что это вовсе не попытка таким образом извиниться. Ему снова нужно было смотреть ей глаза в глаза. Подавляя? Управляя? Заставляя отвечать?
— А если скажу, что нет…
Принцесса не успела договорить. Равенель оборвал ее:
— Мы все обсудим, Лин. Сейчас.
Тон амаира не предполагал отказа. Его нельзя было назвать грубым, скорее подавляюще властным. И принцессу больше всего смутило собственное желание подчиняться ему.
— Почему ты сбежала тогда ночью, Лин?
Девушка улыбнулась. Похоже, что он действительно не понимал. И почему ей раньше в голову не пришло, что амаинты настолько отличаются?