– Звони своему другу, Кирьянову, – велел Дворкин. – Киднепиннг – дело серьезное, пусть дожимает судейских, берет санкцию на прослушку телефонов Алдошина, его жены. Срочно! Так, теперь с рыбой. Ее вывезли?
– Так точно. Коробки с «сюрпризом» на морозильнике у фирмы, которая занимается оптовыми поставками рыбопродукции в Москву. Вагоны-рефрижераторы уходят отсюда на материк каждый день. Как теперь отследить наши коробки – ума не приложу! Это хуже, чем иголку в стоге сена искать.
– Разберемся. Ты с базы снимайся, там уже теперь делать нечего. Перемещайся в город, только предварительно с Кирьяновым свяжись! Хорошо бы, если б он дожал судейских до той поры, пока ты до города доберешься. С Алдошина глаз не спускать! Давай, Олег, действуй!
Экран погас.
– С базы выезжает микроавтобус Алдошина, – доложил один из оперов. – В машине трое.
– Мотоциклист готов? Сереге в машину звякните. Собираемся, парни! А я сейчас вашему начальству звонить буду…
Ретроспектива-9 (май 1946 года)
Старший оперуполномоченный Особого отдела контрразведки СМЕРШ Евгений Забродкин спрыгнул с заднего колеса «студебекера», откуда заглядывал в потрепанный кузов, отряхнул ладони и покосился на топтавшихся у кабины рядом с водителем конвоиров:
– Ну, а этого, который у кабины обделанный сидит – тоже в покойницкую повезете? Вытаскивайте его оттуда, байстрюки! Или мне прикажете вашу работу исполнять?!
– Боится он. Не хочет вылазить! – шмыгнул носом конвоир постарше, пытаясь приладить на место полуоторванный погон с двумя грязноватыми лычками младшего сержанта. – В тайге его еле из-под валежника выманили, штыком пришлось «подбадривать», покеда в кузов не загнали… Вот, погон, считай, напрочь оторвал! И тут забился под скамью и воеть только…
– А тут не лес, товарышш лейтенант! – искательно улыбнулся второй конвоир. – Тут люди кругом, не пошшекотаишь самурая-то! Вон же убогий, звар’яцелы чалавек, кажуть!
– Убогий? – Лейтенант с интересом поглядел на бесхитростное лицо паренька: – Сам-то откуда будешь, «чалавек»? Беларусь?
– Ага, с-под Могилева мы, – радостно заулыбался парнишка.
– Это хорошо, что с-под Могилева. Только япончика-то из кузова вытаскивать надо, хлопчики! Давайте живенько, и так людей на улице собрали! – Лейтенант повернулся к шоферу: – А остатних – в покойницкую, при райбольнице!
Шофер пожал плечами: туда так туда!
Под строгим взглядом лейтенанта конвоиры, повздыхав, полезли в высокий кузов. Долго там громыхали, вполголоса матерились, потом все же вытащили из-под лавки и положили животом на борт японца в солдатской форме. Тот поскуливал, намертво вцепившись в ободранные доски, а конвоиры, похоже, всерьез обозлились и выпихивали его как могли.
– Прими ж ты его! – прикрикнул лейтенант на шофера. – Чего в руль свой вцепился? Никто не отнимет! Эти дундуки сейчас его головой об землю «приложат» ведь! И будет у нас еще один мертвяк!
Изловчившись, шофер ухватил пленного за воротник и стянул его борта, еле успев подхватить у самой земли. Конвоиры ссыпались следом, подхватили японца, норовившего спрятаться под машиной, поволокли в отдел. Лейтенант Забродкин покачал головой, оглянулся на стоящих неподалеку молчаливых женщин и пошел следом. Дело было тухлым, и к бабке не ходи… Такого не разговоришь…
– Молчит, товарищ капитан! – докладывал он через час заместителю начальника Особого отдела. – Забился в угол и скулит только. Сильно напуган!