Я пошел в офис к Тиму Коллинзу. По запаху серы я сразу понял, что он работает над чем-то дьявольским, над монстром. Творились страшные дела.

– Стивен, мы отправим тебя на неделю в Биг Сур, нам кажется, это пойдет тебе на пользу.

Когда я слышу фразу «пойдет тебе на пользу» – брррааааамммм! – в голове сразу срабатывает сигнализация.

– Я уеду в Биг Сур? С кем?

– С группой мужчин из Нью-Йорка, профессионалы своего дела, промышленные магнаты, вы отлично поладите, – вставил Боб Тиммонс, пронырливый приспешник Тима.

– Звучит не очень-то весело, – сказал я. – Пять минут мы будем сидеть молча, а остальную неделю будет: «Эй, чувак, а каково это, петь Dream On, бро?» или «Открою тебе секрет, дружище, на прошлой неделе я трахался под твою пластинку».

Знаете, каково мне, в шестьдесят, сидеть с кучкой таких же шестидесятилетних? «Прикинь, мы с женой занимались любовью под твою песню, и у нас получились семеро славных детишек».

С этого начался наш с Тимом Коллинзом коммуникативный крах. Тем временем у меня в голове: «На-на-на-на-на-на-на-на-ля-ля-ЛЯ-на-на-на-на-на». Ха! Я закрывал уши, чтобы не слушать эту хрень. Я бы ни за что не поехал. Таджу было четыре, а Челси – восемь. Было тяжело так долго с ними не видеться, но вернуться после написания песни и поехать в Что ты сделал? – сказал он. – Какого хуя?!?!

Вообще, я почти год не занимался сексом, так что если бы они послали меня в пизду, я бы даже не вспомнил, как это сделать. И все это время Хитрый Сталлоне пытался подцепить меня на крючок самого похотливого, мужского клуба в сраном Биг Сур? Еще и с кучкой трезвого тестостерона? Хуево просто говорить с такими в баре! А на трезвую голову это в десять раз труднее! Они будут вспоминать каждое прозрение юности, пока они смотрели порнуху, накуривались под Sweet Emotion и занимались петтингом с соседкой.

– Вы че, ублюдки, я не поеду! – сказал я им. – Я только дописал сраный альбом – и вышло офигенно, кстати, спасибо, что спросили.

Они скажут, что всего лишь предлагали мне поехать, но это все равно что Папе предложить кардиналу сменить тему проповедей или на год отправиться на Азорские острова! Потому что, когда я возразил, Боб Тиммонс сказал:

– Нет, ты должен поехать, мы уже все забронировали.

И тогда подлый дуэт начал меня уговаривать. Я ужасно разозлился.

– Я не видел свою жену больше двух месяцев. Чем вы думаете, народ? Заканчивайте уже всех контролировать! Подождите, блядь, минутку, не так давно, когда я был в «Тусоне», Аризона, вы мне сказали, что я могу рассчитывать на минет. А теперь вы говорите мне уезжать? Зачем? Да пошли вы! Я туда не поеду, – и я хлопнул дверью.

Не забывайте, что этот парень способствовал нашей трезвости. Он был хорошим адвокатом, но в это же время принимал снотворные, таблетки от тревожности (очевидно, без них никуда, он же менеджер Aerosmith!) и переедал. Сидел в своем гостиничном номере и жрал чизбургеры, а в тележке для обслуживания номеров остывали три основных блюда. Это тоже наркотик.

И все же я был намерен не возвращаться к этому. Эпоха закончилась. И он это знал. Поэтому он собрал всю группу в Бостоне, в специальной комнате в подвале для встреч, и сказал:

– Стивен снова чокнулся. Надо позвонить его жене.

Он поднялся наверх и начал ее набирать. Чисто из сраной мести. Джо охренел, когда он это сделал.

– сладко-потного флоридского разврата, известного человечеству. Я ходил с ним в клубы по три раза в неделю. Повсюду девушки, сиськи, стринги, как в «Сумасшедших девчонках». На каждом шагу. Самое криминальное, что я делал, – это желал им спокойной ночи.

– Ты уходишь, малыш?