– Хорошо-о-о, да, вот так.

И потом стоны девушки:

– А-а-а-а, а-а-а-а, а-а-а, а-а-а…

Потом они стали на октаву выше, ближе к оргазму.

– А-а, а-а-а, а-а-а-а-а-а!

И все. А потом этот укротитель электрических дам говорит (я не гоню):

– Эй, детка, еще раз, как там тебя зовут?

– Кэти, – промурчала она.

В смысле, вот это я понимаю – городская легенда. Какой уровень! Я будто перешел в другую лигу.

Strangeurs выступали на разогреве у всех, начиная от Fugs в Café Wha? до The Lovin’ Spoonful в центре округа Уэстчестер и клубов на окраинах Нью-Йорка типа Cheetah. Потом, 24 июля 1966 года, The Strangeurs играли на разогреве у The Beach Boys в колледже Айона. В мае вышел Pet Sounds и взорвал всем мозг. Он был возвышенным, воздушным и насыщал мозг. После прослушивания ты оказывался в другом пространстве. Wouldn’t It Be Nice с God Only Knows на оборотной стороне был выпущен всего за неделю до нашего выступления, и их крутили по всем радиоканалам. Для того чтобы выбрать группу на разогрев, проводили конкурс. Мы сыграли Paint It Black и всех сделали. Мы даже потусовались с The Beach Boys. Уже в те дни Брайан был на другой волне, излучая свои вибрации Будды.

В тот день у меня был первый духовный религиозный опыт, когда я пел с The Beach Boys. Я и еще шесть тысяч ребят из колледжа Айоны, и все мы пели California Girls.

Спонсор, Пит Беннетт (очень большая шишка), знал мою группу, потому что несколько раз слушал нас в Нью-Йорке. Видимо, я прямо-таки излучал этот суфийский свет – по крайней мере, так я чувствовал, когда поговорил с ним. Он спросил, не хотим ли мы играть на следующих четырех концертах The Beach Boys, там и еще парочку в Нью-Йорке. Я сказал:

– Дайте-ка подумать. – А потом заорал во всю глотку: – ДА!

Питер Агоста обеспечил нас первым контрактом на запись. Агоста знал Беннетта, который потом стал менеджером The Beatles в Нью-Йорке и работал с Элвисом, Фрэнком Синатрой, The Stones и Диланом. Пит Беннетт провел нас на прослушивание в Date Records, которые были одним из подразделений CBS. В те дни надо было поднимать свое оборудование на грузовом лифте, устанавливать его в зале и там играть. Мы сыграли пару песен, потом кто-то позвал одного из продюсеров, Ричарда Готтерера, который потом открыл Sire Records с Сеймуром Штайном. Готтерер предложил нам сделку: шесть тысяч долларов. Да, нормально.

Мы записали песню под названием The Sun, такой поп, что-то между Ленноном и Маккартни. Она вышла в 1966-м и ненадолго задержалась на радио, но хитом не стала. А вот в Европе она была популярна: там ее называли Le Soleil. В словах говорилось о том, чтобы не спать всю ночь и смотреть, как утром встает солнце.

Это точно было одно из лучших мгновений Дона Соломона. На другой стороне была When I Needed You, она была потяжелее, более экспериментальная… это была наша версия песни The Yardbirds. К тому времени нам снова нужно было сменить название – CBS переживали, что наше странное написание (The Strangeurs) все равно немногим отличалось от других The Strangers, поэтому нас могут засудить. Так мы стали Chain Reaction – постоянный, неудержимый поток энергии.

Тогда я переехал из своего дома в Йонкерсе на Двадцать первую западную улицу, в единственное синее здание во всем квартале. Там я жил с Линн Коллинз, шикарной блондинкой, которую я отбил у своего гитариста Марвина Патаки. В 1969-м я был на концерте Zeppelin в Tea Party. Когда группа спустилась со сцены, я пошел поздороваться с ребятами, потому что Генри Смит работал на Бонзо, и как вы думаете, кто вышел из гримерки под руку с Джимми Пейджем? Линн Коллинз. Она была воистину одной из лучших девушек в этом рок-н-ролльном городке. И я тогда подумал: «Если я ее и уступлю, то лучше уж такой легенде, как Пейдж».

В итоге Генри стал нашим первым администратором (которому мы могли заплатить), и поскольку он жил в Вестпорте, Коннектикут, в более богатом районе, чем я, он мог устраивать нам хорошие концерты. Генри продвигал Chain Reaction на такие концерты, куда мы никогда не смогли бы попасть сами, например разогрев у Sly & Family Stone, The Byrds и, самое крутое, The Yardbirds. Джимми Пейдж играл на басу, Джефф Бек – на ведущей гитаре, а мы – на седьмом небе. Мы привезли оборудование в мамином фургоне. The Yardbirds приехали на грузовике. Мы вытащили наши вещи и положили их на тротуар, пока они вытаскивали свои. У них было какое-то фантастическое оборудование, и я решил пошутить:

– Теперь главное – не перепутать.