– Э-э-э, сдаюсь.

– Твоя лучшая английская шлюшка!

Это была Анита с ее ломаным кокни.

Несколько лет назад, когда Кит и Анита все еще жили в старом доме Бинга Кросби на Лонг-Айленде, я приехал к ним на пару дней. Я купил одну раритетную книгу в странном книжном магазине Нью-Йорка. Продавец хранил ее в подсобке; в книге говорилось про черную магию и подобную хрень. Я взял ее с собой. Легкое сатанинское чтиво для тихих выходных за городом. Там говорилось о происхождении семи смертных грехов и всей этой черни. Когда Анита нашла книжку под моей кроватью, у нее была ебаная истерика. Она разорвала книгу. Потом я спросил, зачем она это сделала, она наорала на меня перед Китом.

– Как ты посмел притащить это в мой дом? Ты хочешь наложить на нас заклятие?

Тогда все мы были на кокаине.

Шестидесятые были особенным временем. Мы жили на полную ебаную катушку! Ты мог прочесть Р. Крамба, а потом встретить его персонажей на улице. Ты такой: «Эй, а вот он точно из Крамба». Было так круто! Немного странно и грязно, но какого черта, Р. Крамб, мистер Натуральный, ну и, знаете, Флейки Фунт и Ангелфуд Макспейд. Как же было классно.

В конце шестидесятых я жил в гостинице «Сонная лощина» прямо перед мостом Таппан Зи. Я был под кайфом, когда ехал из Нью-Йорка или Йонкерса в моем «Фольксвагене», из-за травы и записи на студии я проехал съезд и ехал через мост. Упс! Забыл наличку! Я ехал через мост без гроша! Вот только проблема в том, что за дорогу обратно в Нью-Йорк надо платить. Я проезжал мимо и кричал: «У меня нет!..» Но я был до смерти напуган. Такое случалось далеко не один раз. Помню, там было дерево, у которого было такое красивое лицо на закате.

Максимум в восемнадцать все ребята хотели стать мужчинами. Я так и не стал! Зато тот парень, с которым я учился в старшей школе, все сделал. Устроился на работу, ходил на нее каждый день. Он стал мужчиной. А вот он я в двадцать два года. Абсолютно потерян. И что мне было делать? Настраивать рояли, как мой дядя Эрни, или учить музыке в старшей школе Кардинала Спеллмана, как мой папа? Я ужасно мучился.

«Недоумение, – говорит мой парнишка Халиль Джебран, – начало знания».

Ну да, но он-то не жил в Санапи и не употреблял.

Каждый раз, когда я попадал на реабилитацию, мне там говорили: «Ну, ты всегда гонишься за наркотиками». И я такой: «Ю-ху!» Ты словно едешь на полной скорости в своей быстрой тачке, но иногда тебе приходится останавливаться, чтобы залить бензин, и в эти перерывы ты думаешь только о том, чтобы снова сесть в машину. Ты просто не можешь иначе! Наркотик заканчивается, ты бежишь к дилеру и покупаешь еще, и вот ты уже в машине, несешься быстрее скорости звука, из ушей вытекает мозг, и кто-то говорит: «Вот, зацени!» Похоже на этиловый спирт, ты бьешь по выключателю, и твой мозг успокаивается.

Самые безумные места, в которых мы играли, – это братства. Мы с Fox Chase играли в Bones Gate – это знаменитое распутное братство в Дартмуте, которое послужило основой для «Зверинца». На таких вечеринках я обычно сидел рядом с бочонком пива, а когда к нему кто-то подходил, я всех прогонял.

Fox Chase была последней группой перед Aerosmith. Прямо перед этим, в 1969-м, William Proud выступали на Лонг-Айленде, я был с ними, пока все не начало разваливаться, и я вернулся в Санапи.

У меня не было денег. Я был безнадежен, поражен и обречен. Я понятия не имел, что делать со своей жизнью. William Proud играли во всех клубах, гротах, концертных и спортивных залах, на бар-мицвах и в залах ветеранов в радиусе восьмидесяти километров. Мы обошли все. Больше негде было играть. Всему пришел конец одной знаменательной ночью в далеком Саутгемптоне на Лонг-Айленде.

Во время репетиции концерта в Гемптоне я почти что задушил нашего соло-гитариста, Твитти Фаррена. Попробуй переплюнь, Элис Купер! Мы репетируем, я поднимаю голову и вижу, как Твитти – охуенный гитарист, между прочим – зевает. Я спросил себя: «Здесь просто жарко или он больше не так горит музыкой?» Я был обдолбанным, выскочил из-за барабанной установки и попытался задушить этого оборванца, но споткнулся о хай-хет и вместо этого ударился ногой.

Я выбежал из клуба, вытянул руку и добрался автостопом до Нью-Гэмпшира… без барабанов, без группы, без надежды. Но я все равно говорил маме:

– Мам, я буду такой звездой, вокруг наших заборов будут толпиться девчонки, а ребята будут заглядывать в окна и ломиться в двери. Нам нужно укрепить дом, поставить высокий забор и решетки на окна. А еще придется купить систему охраны и электрические ворота, чтобы чокнутые фанаты не пролезли. Или придется переезжать.

– Конечно, Стивен, – мама всегда в меня верила, она была такой романтичной.