Вот кого я правда хотел встретить шагающего по груви-дорожке, так это Дженис, мать ее, Джоплин! Но мне хватило простого знания, что она была здесь, на Вудстоке. Когда я увидел Дженис на сцене, она взорвала мой мозг. Все думали, что мой настоящий герой – Мик, но я должен признаться (для этого и пишут мемуары, да?): это была Дженис. Шарфы на микрофонах, вопли… все это вдохновлено и влюблено чистой дозой Джоплин. Ее музыка пронизывает до костей и до сих пор заставляет меня плакать. Коул Портер, Нэт Кинг Коул… божественные вибрации моей юности… но никто из них не был таким сакральным, как Святая Дженис.

А потом – это так офигенно! – я столкнулся на груви-дорожке ни с кем иным, как с Джоуи Крамером! Джоуи был в группе под названием King Bees («Короли пчел»), это была молодая версия Dantes. Эту встречу на Вудстоке я не забуду никогда-никогда… мы оба были в говно.

Один из моих героев в мире литературы – это Олдос Хаксли, который написал «Двери восприятия», основываясь на своих экспериментах с мескалином. Он тащился по всему космологическому, сказочным мирам, которые находятся под радаром… э-э-э, земного мира. Ах, как пятна попали на форель? Это сделал Ворон! Койот засмеялся, и дождь шел двенадцать лет. Какие истории! В юности я думал: «Ух ты, какой блестящий ум!» Некоторые из этих ебаных парней – Кольридж, Де Квинси – тоже были на наркоте (викторианская шняга)! Но на самом деле любой из этих искателей спятил, потому что их мысли ненормальны, они вне их сознаний… очевидно, что с ними что-то не так. Со мной тоже всегда было что-то не так. Клинически говоря, я всегда был нулевым пациентом и, следовательно, плохишом даже в ебаном Aerosmith! Особенно в ебаном Aerosmith! Но о более глубоком диагнозе моего состояния чуть позже.

Если есть пятое и шестое измерения… Если? Ой, да ладно! Короче, наверное, там что-то такое, что ты видишь под кайфом. Все вещи вибрируют иначе… Когда я купил новый дом, я зашел в него, выключил свет, сел в кресло в черном, бесконечном не-здравом смысле и сказал: «Покажи себя, уебок! Давай! Давай! Где ты? Я жду. Потому что если ты здесь… будь здесь. А если ты выйдешь потом, я надеру твою эктоплазменную задницу!» С демонами надо говорить… с ними нельзя ходить вокруг да около, иначе они нападут.

Через пару дней наркотического угара я свалился в глубокую темную яму апокалиптической черноты. Тогда я ничего не знал о наркотиках.

Тем утром, когда играл Хендрикс, Вудсток превратился в военную зону. Мы просто бродили по территории, а потом я услышал таа-да-да-та-та-та, первые ноты «джимного» рационального гимна. Он вышел на сцену где-то в три ночи. Хендрикс был таким крутым… он играл всю ночь. Я смотрел, как он расхаживает по сцене, словно посетитель из Шанду. Он играл The Star Spangled Banner и знал, что всех разбудит. Это было блестяще! Как будто Альфа Центавра сделала рентген третьего камня от Солнца[1].

После трех дней спокойствия, любви, музыки и гор наркоты Вудсток был похож на Вьетнам под кислотой. Люди ели арбузную кожуру; повсюду шумели и летали вертолеты. После того как все разъехались, поля были похожи на военную зону, но без тел – вместо трупов валялись спальные мешки.

Кто-то спер крышку бензобака с машины Дона Соломона, а так как два дня шел ливень, весь бак залило водой и мы не могли уехать. У меня до сих пор остался мини-холодильник «Кока-кола», который я украл, а еще я ходил и подбирал оставленные трубки для курения. На Вудстоке у нас за спиной висел плакат с маленьким человечком, держащим рог изобилия, а между ног у него висел член или хвост. Его я тоже спер. Личная портниха Aerosmith Франсин Ларнесс сделала с сестрой второй такой плакат, и они до сих пор у меня.

Я сидел на Вудстоке и слушал Хендрикса, Джо Кокера и, особенно, The Who. У меня были такие безумные мысли, когда я наблюдал за ними на сцене: «Когда-нибудь я стану таким же выдающимся». Опыт с того первого Вудстока абсолютно затмил второй, который проводился в 1994 году. За сценой была куча народу, а пресса постоянно на нас набрасывалась. Каждый раз, как я выходил из трейлера, мое лицо освещали вспышки. Не так я себе представлял Вудсток. Лучше валяться в грязи. Если бы я был зрителем, то давно бы уже накидался и переживал все заново.

На первом Вудстоке я был в палатке, и вдруг она начала издавать такой прерывистый шум лопастей вертолета – она дрожала… она была живой! Я вышел на улицу, с головой под наркотиками. Мой мозг вообще не соображал. Я рассыпался на атомы, от меня отлетали искры, как от римской свечи, и, черт бы меня побрал, тогда шел дождь из сосисок! Внимание! Со мной говорили из вертолета: «ПРОЧЬ С ДОРОГИ!» Как будто Иегова говорил из облака, только армейские вертолеты, сбрасывающие триста килограммов сосисок (и кастрюли со сковородками, чтобы их приготовить) в огромных сетях. Они зависали в трех метрах над землей и сбрасывали груз. Я подошел, взял кастрюлю… и начал по ней барабанить. Потом пришел другой парень и сделал то же самое. Вскоре уже десяток людей стучали по кастрюлям, потом два десятка… три. Кен Кизи тоже стучал по кастрюле! Настоящий хипповый кружок по игре на барабанах. Мотив менялся, когда люди уходили и приходили, уходили и приходили. И так несколько дней… ну, или несколько часов, которые казались днями.

Война во Вьетнаме была ужасной, но мы приходили к миру, когда курили траву. Сегодня такого нет. Сейчас вокруг сплошные ебаные экстази, клубы и… э-э-э, ебля. А тогда мы передавали косяки и говорили: «Занимайся любовью, а не войной». И все были твоими друзьями. Ты просто пересекался с кем-то взглядом, а потом курил с ним один косяк. И вы обсуждали милые и прекрасные вещи. В шестидесятые у всех было что-то общее… и трава с наркотой в этом списке были нихуя не последними. Великая триангуляция: наркотики, рок, Вьетнам (и гражданские права).

Мы показывали знак мира, и если кто-то кивал, ты говорил: «Хочешь накуриться, братан? У тебя есть косяк?» И это было чудесно. Сегодня ты не знаешь, что думают другие. Сегодня я вижу на улице людей и не знаю, хотят они меня обнять или обокрасть. И мне плевать, если я попаду в интернет, блоги или Твиттер… мы тогда отправлялись в ебаный космос! Ну да, сейчас я правда говорю как персонаж из комиксов Роберта Крамба – или Оскар Ворчун. Но я как раз понял, почему такие, как я, превращаются в грубиянов… мир катится к чертям, все вокруг сдались, а по телеку больше не показывают старые передачи.

Я закидывался наркотой и ехал в город. Я смотрел на тротуар, а он плавился. Я шагал по огромной, серой, сверкающей змее. Она тряслась, когда на нее наступаешь. Тротуары были живыми! А еще в Ист-Виллидж был Электрический цирк с мягкой комнатой. Я принимал наркотик и шел туда. Я там жил! Мягкую комнату сделали специально для таких обдолбанных, которые орали: «ЙИИ-ХАА!», чтобы они не навредили самим себе.

Шеридан-сквер в Вест-Виллидж – там выступали The Stones и The Animals. Я сидел там и слушал песню Judy in Disguise (with Glasses), которую играли John Fred and His Playboy Band.

Тогда начиналась эпоха диско, и в клубах настолько громко включали музыку, что мы такие: «Блядь, это же охуенно!» Клубы с громкой музыкой, от которой хочется плясать! Это было началом. И никто не продавал футболки с надписями. Вы подумайте! В 1971-м никто не продавал футболки! О чем они только думали?

В конце шестидесятых я серьезно увлекся Хейт-Эшбери. Я тогда уже перерос свою фазу Мика – как и сам Мик. Я стал ближе к… я не хочу называть это «своей женственностью», но к женским хипповым штучкам, как Марианна Фейтфулл и Анита Палленберг одевали тех парней! У них правда был такой стиль пестрых средневековых трубадуров-оборванцев. В итоге все модные магазины на Кингс-роуд начали продавать такую же одежду, как нью-йоркская версия магазина Granny Takes a Trip. Как только я начал переосмыслять свой имидж, то сразу же влюбился в цыганский стиль Аниты Палленберг/Кита Ричардса. Но после того как я увидел Дженис… она стала моей иконой стиля.

Потом мы с Анитой стали близкими друзьями. Когда я приезжаю в Англию, всегда стараюсь с ней встретиться. Во время нашей последней встречи она работала в дизайнерском бутике Вивьен Вествуд. Вивьен, которую сейчас зовут леди Вествуд, придумывала одежду для Sex Pistols, а потом продвинула свой эксцентричный стиль в массы. Я рассматривал эту причудливую одежду в магазине, когда ко мне сзади подошла женщина, закрыла мне глаза, потом обвила руки вокруг моей шеи, чуть ли не сломала мне, на хуй, хребет и сказала:

– Угадай, кто?