Под полярным, совсем негреющим…

Получив телеграмму от Рожественского о «временной приостановке эскадры», Черто́в тут же приказал застопорить ход.

Ледокол и так ушёл вперёд, пожалуй, излишне далеко – на пятнадцать миль. Оправдание этому – издержки нечастых сеансов связи и соответственно слабого взаимодействия между «большим ледоколом» и караваном.

880 тысяч километров площади и 98 тысяч кубов в тех же кэмэ объёма Карского моря имеют свой запас времени на раскачку или же на тягучую инерцию какого-либо процесса. Будь то штормовой ветер или ледовый дрейф.

Там, в высотах, атмосферная неистовость стала постепенно стихать, а ледовое поле всё продолжало сползать к югу. Основная его масса билась о припай, выедала береговую гальку острова Белый (до которого, кстати, ещё идти все полновесные 500 километров).

Выше (к северу), если следовать по предполагаемому курсу каравана, в шестидесяти (примерно) милях от материковой линии лежат острова: Вилькицкого и Свердрупа. А ещё архипелаги, получившие в советское время сомнительные названия: острова Арктического института и Известий ЦИК, выступающие в роли эдакого стопора для дрейфующего массива.

В связи с чем вдоль всего побережья Таймырского полуострова (от Обской губы, мимо Енисейского залива и легендарного Диксона, плоть до пролива к морю Лаптевых) образовалась обширная закраина[77].

За редким исключением прорвавшихся отдельных льдин – идеальная полоса чистой воды для провода каравана.

На «Ямале» об этом (лёгком пути) пока не знали, может, кто-то лишь предполагал, опираясь на многолетний опыт и чутьё.

Штаб на ледоколе собрали по иному поводу.

Арктический день угасал, красясь закатом, когда Рожественский наконец-то известил, признаваясь, что «Ермак» не способен вести эскадру.

– У нас всего три-четыре часа, – штурман быстро провёл незамысловатый расчёт, с учётом времени от заката до восхода солнца, расстояния, лёдопроходимости, – допустим, мы подгадаем и за час (плюс-минус двадцать) к наступлению темноты добегаем до эскадры…

– Прошу учесть, – влез Черто́в, – что эти «плюс-минус» минут скорее будет именно в «плюс». Для перестраховки.

– Далее, – продолжил штурман, – вода там преснее, следовательно, корабли постепенно вмерзают. Как быстро мы их сможем обколоть? В каком состоянии там лёд?

– И «Ермак», – снова встрял кэп, – его либо бросать, либо тратить время и выводить на открытую воду – пусть чапает домой.

– На открытую воду, где, кстати, «дежурит» британский крейсер! – заметил Шпаковский. – А бросить «старичка» – не жалко легенду?

– Но и тащить «хромого» «Ермака» за «усы»[78] весь Севморпуть откровенно глупо.

Нам ещё выводить караван. Его же не оставишь, отбежав за горизонт. Потому что подвижка льда по-прежнему наблюдается. А как затрёт их? Так что времени у нас впритирочку. Чуть прозевали – выползет солнце и с потрохами «заложит» нас, выставив нашу «красную башку» под бинокли «Бервика». Но, так или иначе, эту ночь мы уже прое… пропустили. Так что ждать ещё сутки. За которые всякое может случиться.

– Случится, что «англичанин» уйдёт? – как будто подначил Шпаковский.

– Что ночь удлинится, – огрызнулся капитан.